|
— А как вы думаете, шансы есть? — спросил Гриша. — Сто процентов! — уверенно заявила Наташа. — Я ведь работаю не в милиции! * * * — Вы не знаете, кто у нас занимается розыском пропавших людей? Аллочка с удивлением посмотрела на Наташу и недоуменно пожала плечами. — Это вообще-то не профиль «Эгиды-плюс», — холодно заметила Аллочка и отвернулась к дисплею. — Ну а все-таки, — настойчиво продолжала Наташа. — Просто у нас соседка пропала. — Когда, — спросила Аллочка, не отрываясь от компьютера. — Четыре дня назад. Родители точно не знают, потому что они были на даче. — Четыре дня! — хмыкнула секретарша. — Подумаешь! Погуляет и придет! — Вот то же самое им сказали и в милиции. — И правильно сказали. — О чем спор, девушки? — Перед ними вырос Кефирыч, как будто внезапно материализовался из воздуха. — Да вот у Наташи соседка загуляла, и она предлагает, чтобы «Эгида» привела ее домой и пристыдила. — Загуляла? Дело хорошее. Погоды-то какие стоят — заглядение! Ой, девчоночки, весна! В степи сердце просите Где, как кони, мужики Табунами носятся! [Частушка А.Шевченко] Аллочка только плечами пожала, услышав очередную, как она выражалась, «вульгарщину». — Да все вовсе не так! — воскликнула Наташа. — Ее один гнусный тип на иглу посадил, и она ушла в совершенно невменяемом состоянии. Она погибнуть может! — А что же родители в милицию не пойдут? — посерьезнел Фаульгабер. — Ходили, — объяснила Наташа, — на у них заявление не берут. — Дело обычное, — почесал рыжую голову Фаульгабер. — Не любят ребята загружать себя. — Но мы-то можем ее найти. «“Мы”! — подумала Аллочка и недовольно усмехнулась. — Смотри-ка ты, работает без году неделю, и уже “мы”». Семен Никифорович, однако, не обратил на это коварное местоимение никакого внимания: — Мы-то можем. Но это должно начальство решать. У нас, дорогуша моя, дисциплина. Это Наташа хорошо понимала, а потому, когда появился Плещеев, она немедленно отправилась, к нему в кабинет. Ей было одновременно жаль и заблудшую девчонку, и этого парня с глазами, полными отчаяния. — Понимаете, Сергей Петрович, — уговаривала Наташа, — этот мерзавец специально посадил на иглу. Надо спасать девчонку. Наташа, сама того не замечая, заговорила словами Гриши Проценко. — Это ваша родственница? — Плещеев никак не мог понять, кем приходится Наташе эта непутевая душа. — Да Антон же! Возможно, тот самый! — Чеботаревич? — переспросил Плещеев. — Ну да! Это сразу меняло дело. Мало того, что помочь вытащить из трясины живую душу — само по себе благородное дело, тут еще примешивался профессиональный интерес: она могла дать ценные показания. А Антон Чеботаревич интересовал «Эгиду» все больше и больше. — Найдем вашу девчонку, не беспокойтесь, только надо бы словесный портрет, неплохо фотографию… — Да у меня все готово! — воскликнула Наташа. * * * В Петербурге немало подобных мест, некоторые, кажется, растянулись на целые кварталы, но злачное место номер один — это, без всякого сомнения, Московский вокзал. Ничто не может соперничать с ним, ни Балтийский, ни тем более Витебский, где до сих пор можно увидеть панно «Первый проезд Императора Николая I по Царскосельской ж. |
