|
В другое время Кристина с интересом бы перебирала их, но сейчас было не до миниатюрного Будды из душистого дерева. Внимание Кристины привлек небольшой старинный ножик для разрезания бумаги. Это был красивый предмет, который ни Антон, ни его подручные, разумеется, — не сочли за оружие, — изящное стальное лезвие с резной костяной ручкой в виде дельфина. Кость пожелтела от времени, однако нож казался все еще достаточно острым. По-видимому, он предназначался не только для разрезания бумаги, но и для заточки перьев, а раз так… Кристина не знала, как именно она употребит этот нож и сможет ли вообще им воспользоваться, но, повернувшись к ящику спиной попыталась вынуть его. Это оказалось не так-то просто. Нож лежал довольно далеко, и взять его связанными за спиной руками, да еще вслепую, было нелегко. Кристина оперлась плечом о крышку стола и выгнулась над выдвинутым ящиком, пытаясь не потерять равновесия. С первого раза это не удалось: она немного не рассчитала и, пытаясь схватить нож, забыла о собственном центре тяжести, а потому свалилась на пол, как ей показалось, с жутким грохотом. Кристина села на пол и прислушалась. За визгом из видака ничего не было слышно, наверно, и до них не донесся звук ее падения. По-видимому, тюремщики были еще вовсю заняты трапезой. Она снова выгнулась над ящиком письменного стола. Жаль, что люди не умеют нагибаться назад, думала Кристина. Ей вспомнился китайский цирк, выступление которого она как-то видела по телевизору. Это было нечто непостижимое. Миниатюрные тоненькие китаяночки-гимнастки действительно гнулись в любую сторону, завязывались узлом, сворачивались спиралью, как будто у них в телах не было ни одной косточки. «Была бы на моем месте такая гимнастка, она давно бы уже высвободилась», — думала Кристина, неуклюже шаря в ящике стола. На этот раз она действовала уже более ловко и скоро нащупала почти утерявшими чувствительность пальцами лезвие ножа и медленно, аккуратно постаралась как следует зажать его между пальцами. Кристина, разумеется, не раз видела в голливудских фильмах, как связанный бандитами отважный полицейский или другой борец за справедливость спокойно освобождается от веревок, стоит ему на минуту остаться одному, — перетирает их об удобно торчащий в нужном месте напильник или просто сбрасывает их, поведя аршинными плечами, так как заранее напряг свои атлетические мышцы, когда его вязали. Ничего этого Кристина не могла сделать. Не было подходящего напильника, и путы не падали сами собой, потому что и мышц у нее никаких особенных не было. Однако теперь у нее был нож. Кристина медленно шла обратно к дивану раздумывая, куда бы спрятать нож, который едва удерживали пальцы. Припрятать его как следует, когда руки намертво связаны за спиной, было довольно сложной задачей. Наконец Кристина добралась до дивана. Он состоял из нескольких больших подушек из плотного шелка с темными разводами. Конечно, для кабинета больше подошел бы небольшой кожаный диван, предназначенный исключительно для сидения, однако в доме пока стояла случайная мебель, а диван, видимо, использовался не только для сна. Недаром напротив располагался телевизор с большим экраном, по которому сейчас бегал чуть не целый полк крашеных блондинок, покачивающих гигантскими силиконовыми прелестями. Но они менее всего сейчас интересовали Кристину. Она присела на край дивана и внимательно осмотрела подушки. Вот если бы можно было укрепить между ними нож, и тогда… В крайнем случае, нужно его спрятать. Не удастся бежать, она попробует обороняться. Убьют — пусть. Кристина поняла, что сама мысль о смерти нисколько не страшит ее. После измены Вадима она разочаровалась в человеческом роде. Громкие слова о человечестве и его судьбах вызывали у нее только усмешку. Человек по своей природе — свинья, вот что она думала теперь. И она сама не лучше. Свела в гроб любимую бабушку, самого близкого человека. |
