Под ними раскинулся величественный Уральский хребет с острыми седыми вершинами. По правому борту у восточного подножия гор был виден огромный город Челябинск, широко, как спрут, протянувший щупальца своих промышленных окраин. Слева по курсу открывалась просторная водная гладь, уходившая чуть ли не к горизонту. В такой солнечный, безоблачный день навигация и заход на цель не представляют никакой трудности.

Повинуясь указаниям Масуда, Скарлетт продолжала аккуратно отодвигать штурвал от себя, так что на высотомере можно было видеть движение указателя по шкале против часовой стрелки, означающее уменьшение высоты полета. Огромный самолет медленно и плавно опускался все ниже и ниже, подбираясь к атомному городу Златоусту, напичканному радиоактивными материалами и притаившемуся в своем секретном убежище — ущелье между могучими, самой природой созданными защитными стенами огромных скал.

Неожиданно дверь кабины резко распахнулась, и ствол люгера ткнулся в голову Масуда. Именно на это Бонд втайне и рассчитывал. Стоило Масуду на мгновение убрать свой револьвер от головы Скарлетт, как Бонд стремительно перегнулся через разделявший сиденья промежуток и перехватил его руку.

В тесном пространстве кабины выстрел кольта прозвучал особенно громко, едва не оглушив всех, кто в ней находился. Кен Митчелл повалился на пол, люгер выпал из его руки. Теперь Бонд и Масуд сошлись в смертельной рукопашной, а Скарлетт оказалась зажатой между ними.

Противники, сцепившись, навалились на штурвал, и самолет стал стремительно терять высоту в практически неуправляемом пикировании. Ко всему прочему колено Бонда застряло между рычагами управления тягой двигателей, так что новенькие роллс-ройсовские турбины с воем раскрутились до максимальных оборотов.

Бонд чувствовал пальцы Масуда на своей шее; они медленно, но верно подбирались к сонной артерии. Он вспомнил обреченных на смерть рабочих-рабов на наркофабрике Горнера и выходящих на стеклянную галерею девушек, которых ждала не менее страшная участь. Изо всех сил он ударил Масуда головой в лицо. Удар, что называется, пришелся в точку, и здоровенный быкоподобный вышибала отлетел к стене кабины, дав Бонду мгновение передышки и возможность занять более удобную позицию. Высвободив ногу из частокола рычагов управления, Бонд со всего размаха ударил противника коленом в пах.

Скарлетт наконец смогла высвободиться из кресла и дотянуться до люгера. Она вложила его в руку Бонда, который не задумываясь обрушил увесистую железяку на висок Масуда. Бывший вышибала и рэкетир не отключился даже после этого чудовищного удара. Выражаясь по-боксерски, он «поплыл», но все же попытался ударить Бонда, резко выпрямив ногу, однако его противник предугадал это движение. Он обеими руками схватил Масуда за лодыжку, уперся ногой ему в пах и резко крутанул его ногу, выворачивая голеностопный и коленный суставы. Бонд почувствовал, как у противника рвутся связки, и услышал крик.

— Держи штурвал! — прокричал он Скарлетт, которая и без его указаний пыталась тянуть штурвал на себя, чтобы остановить пикирование самолета.

Бонд прыгнул на стонущего и практически обездвиженного Масуда, перевернул его вниз лицом и стал изо всех сил бить головой о пол кабины, пока тот не перестал двигаться. Затем Бонд отвел назад оба рычага управления тягой и попытался помочь Скарлетт перевести самолет в горизонтальный полет, взявшись за второй штурвал. Единственный человек, который мог бы выполнить этот маневр правильно, в соответствии с полетными инструкциями, — Кен Митчелл лежал мертвый у их ног.

— Не получается! — простонала Скарлетт. — Он слишком тяжелый. Не слушается!

— Все приборы управления расстреляли к чертовой матери! — прокричал Бонд, вытирая с лица кровь Масуда. — И у нас сильная декомпрессия. Похоже, того охранника все-таки вытянуло в иллюминатор.