— Лучше пейте кофе, — показал он на кружку в ее руках.

Из спальни вышла Доуди, а через несколько минут появилась и Мэгги, — шла она медленно, но без посторонней помощи. Женщина сильно похудела, но глаза ее ярко лучились.

— Никто не сможет сказать, — прокомментировал Мэбри ее появление, — что ирландцы не крепкий народ.

— Я выкарабкаюсь, — отозвалась Мэгги. — Я еще выкарабкаюсь.

Дженис взглянула на Мэбри, но тот избегал ее взгляда. В комнате становилось теплее, приятно пахло кофе.

Мэгги взглянула в окно.

— Прекрасное место, а женщина могла бы сделать его еще прекраснее. А эти деревья! Я всегда любила огромные старые деревья.

— Весной, — сказал Мэбри, — холмы зеленеют, в горах, на вершинах, всегда лежит снег, а здесь, внизу, расстилаются мягкие луга, и скот пасется по колено в траве.

— А я буду пастись на досках какой-нибудь пыльной сцены, — грустно сказала Мэгги, — и одеваться к спектаклю в какой-нибудь душной тесной гримерной.

— Мэгги, вы не сможете заниматься ничем другим, — сказала Доуди. — Если бы у вас был такой дом, то в один прекрасный день вы бы все равно учуяли запах грима или услышали бы отголоски аплодисментов — и только вас здесь и видели.

— Может быть… может быть. Но мне все же так хочется попробовать…

Мэбри допил кофе и подложил дров в огонь. Он знал, что должны прозвучать какие-то слова, что Дженис сама хотела произнести их или услышать их от него, но сейчас ему меньше всего хотелось разговаривать.

— Где Том? — вдруг спросила Доуди.

— Во дворе. Скорее всего, кормит лошадей.

Кинг подошел к окну. В это утро окрестные холмы, покрытые изморозью, казались серыми; только местами на них белыми полосами лежал снег, таясь в глубоких трещинах, куда не доставало солнце. Он вновь подошел к столу, поставил кружку и свернул самокрутку.

Дженис уже дважды молча подходила к окну.

— Где же он? — снова спросила она. — Пора завтракать.

— Давайте начинать, — сказала Доуди, — если собираемся выехать пораньше. Том присоединится к нам позже.

Доуди взяла сковороду, в кухне она нашла ветчину и яйца. Подняв одно на свет, она покачала головой.

— Вот уж не думала, что здесь есть яйца. Я считала, что на Западе не едят ничего, кроме говядины и бобов!

Дженис встала.

— Хочу подышать воздухом. Пойду помогу Тому.

Она стремительно вышла, закрыв за собой дверь. На сковороде зашипел жир. Мэбри смотрел, как Доуди режет ветчину и разбивает яйца.

— Не огорчайся, Кинг, — сказала Доуди. — Она изменится.

Мэбри взглянул на нее, но промолчал. От запаха жарящейся ветчины еще больше захотелось есть. Он глубоко затянулся и сел в обтянутое бизоньей шкурой кресло, наслаждаясь теплыми ощущениями, которые вызывали у него потрескивание пламени в камине и мягкие движения женщины.

Любому человеку нужен дом: он много путешествовал по разным местам, много видел и много знал, что проку, если все это некому передать?

Мэбри вспомнил те времена, когда был юнцом, выпорхнувшим из гнезда… Да, каждому человеку необходимы четыре надежные стены, которые он может назвать своим домом. Мужчину манят новые места, встречи и опасности — в странствиях он мудреет, а потом вспоминает манящий зов далей, неведомых долин, каньонов, где до него не ступала нога человека, высоких горных вершин и диких просторов.

В ту пору он захотел все увидеть и познать и был уверен, что никто и ничто не остановит его.