— Догадываюсь, — ответил Виере.

— А я нет, — сказал Косс. — С кем?

Трое остальных рассмеялись, подталкивая друг друга локтями и хлопая по ляжкам. Как, он не знает? Но вся Сент-Круа в курсе любовных похождений Аристида Виру, коммивояжера по шелковым товарам и галантерее.

— Так кто же это? — настаивал Косс.

Но его товарищи были слишком счастливы встретить наконец-то кого-нибудь, кто «не знает», и не торопились пускаться в откровения, разыгрывая скрытность, обычно их не отличавшую.

— Вам сдавать, — заметил Виере. — Господин Верспрее, мы играем на пару. Рассчитываю на вас, чтобы выиграть.

Таким вот образом игроки в бридж Сент-Круа собирались каждый вечер в Белой Лошади (гостиница — ресторан — кафе — кабачок — комнаты для приезжих) на Вокзальной площади. Обычно хозяин сего уважаемого заведения г-н Лепомм ежедневно около восьми часов наблюдал, как они подходят парами или группой. Изредка кто-нибудь один пропускал встречу. Обмениваясь неизменными шутками, замечаниями о погоде и политике, они громко требовали карты и заказывали безобидные напитки.

Ежевечерне составлялось как минимум два стола. Те, кто приходили последними и не находили партнеров, следили за игрой остальных, пока кто-нибудь, привыкший рано ложиться или уступавший мольбам оставленной супруги, не освобождал место.

Таковы были развлечения почтенных жителей Сент-Круа. В распоряжении же пылкой молодежи они охотно оставляли единственный кинозал деревни, где звуковое сопровождение обеспечивалось самими зрителями. Три раза в неделю очередной герой без страха и упрека давал суровый, но заслуженный урок множеству злодеев, а сидевшие в партере зрители до шестнадцати лет, не помня себя от радости, что их впустили, с воодушевлением копировали его действия.

— Вам сдавать, господин Виере.

Длинный и тощий Верспрее, был деревенским ветеринаром. Его безжалостные суждения о всех и вся отличала намеренная резкость в отличие от жизнерадостных взглядов великана Виерса, готового посмеяться в первую очередь над собственными шутками. Верспрее лечил животных, Виере их убивал, так как держал мясную лавку. Разумееется, Верспрее и другие не считали здоровяка человеком «своего круга», но держался он всегда любезно, к тому же прекрасно играл в бридж, и ему прощалось скромное происхождение. Г-жа Косс, пеняя мужу за слишком частые отлучки, заявляла, будто для нотариуса дурной тон общаться с простолюдином, но в этом вопросе, правда, только в этом, Косс предпочитал оставаться тугим на ухо.

— Кстати, — заметил Гитер, — только что у въезда в деревню остановились повозки цыган. Вы их видели? Мне кажется, это те же, что и полгода назад.

— Что до меня, — подал голос Верспрее, — так я не в восторге от подобного соседства. Вечные лодыри, они только и ждут случая пощипать бедняков… Если эти бездельники останутся здесь несколько дней, вам самому, господин Гитер, придется следить за надежностью запоров на курятнике и крольчатнике.

— А вы обратили внимание, — застенчиво вмешался Косс, — насколько хороши обычно женщины, сопровождающие этих фокусников? Красивы, должен бы я сказать. В их юбках всегда будто немного солнечного света…

— В ваших устах, — опять вступил Верспрее, — подобные речи мне кажутся странными. Может, эти женщины и красивы, но меня шокирует их грязная одежда… Да, шокирует…

— Две в червях, — вовремя вмешался Виере.

Часы над стойкой прозвонили одиннадцать, и уважающий традиции Лепомм в третий раз осведомился, что подать господам.