— Я только что, — заявил он, — обнаружил красный кружок — один из пресловутых красных кружков! — на дверях дома моей тети. На нее ли покушаются, на одну ли из дочерей или на меня, я не знаю. Что делать?

— Оставаться дома, — ответил Себ. — Не выходить ни под каким предлогом. Через час-два инспекторы займут свои места на подходе к дому вашей тети, деревенские улицы будут под наблюдением наших агентов.

— В конце-то концов, — воскликнул Эрали и ударил кулаком по столу, — этот убийца не нечистый дух! Есть же люди, которые должны были видеть, как он крадется по улицам, их свидетельство для нас было бы драгоценно…

— Эти люди, — объяснил Сорож, — не видели убийцу. Они просто заметили одного из соседей, не сопоставляя его с убийцей.

Спросите любого, и вы поймете, насколько бесполезны подобные свидетельства…

— А в фургоне, естественно, никаких улик?

— Нет, ничего. Но я могу объяснить вам, что делал на столе столь вас заинтриговавший труп кота. Гвидо перед смертью предавался какому-то вполне невинному колдовству. Он вызывал Нечистого, для чего обезглавил животное, произнося волшебное заклинание: «Элоим, Эссаим, фругативи эт аппеллари!..» Я вычитал эти сведения из старой книги по колдовству в зеленом переплете, она еще была раскрыта на странице, с которой цыган сверялся незадолго перед смертью…

— И на этот раз у жертвы ничего не украдено? — вставил вопрос бургомистр.

— Я расспрашивал жену Гвидо, — ответил Себ. — Ей кажется, из фургона ничего не пропало. В любом случае, Гвидо, как и Виере, не имел при себе денег в момент смерти.

— Но, в конце концов, инспектор, — вскричал Бине, — вы видите какую-нибудь причину всех этих убийств? Коммивояжер, цыган, два почтенных торговца… Почему, черт возьми, могли убить этих людей?..

Себ пристально посмотрел на бургомистра.

— Вы помянули черта, — сказал он. — Вы знаете, что некто в этой деревне продался ему душой и телом? Вы знаете, что кто-то жжет ему свечи?

И он посвятил слушателей в открытие, сделанное кюре Рокюсом на хорах церкви.

— Заметьте, — продолжал Себ, — эта сцена повторялась с тех пор дважды. Кюре в ужасе. И, несмотря на строгое наблюдение со стороны священника, не замечено никаких подозрительных хождений. Так что я почти с полной уверенностью могу заявить, что сей поклонник Сатаны смешался с толпой верующих, как убийца смешался с толпой честных граждан. И, нет сомнения, тот и другой — одна и та же личность…

— Хо! Хо! — натужно пошутил Эрали, — вы, похоже, очень многое знаете об убийце, Сорож!

Одновременно Анон задал вопрос:

— Откровенно, Себ, у вас нет ни малейшей идеи относительно его личности?

Себ пожал плечами и вынул из кармана какую-то бумагу.

— Вот список, о котором я вам вчера говорил. В нем с десяток имен. Первый в нем — господин Бине…

— Я? — воскликнул бургомистр, подскочив в кресле.

— Ну да! А почему бы не вы, господин бургомистр? Вы можете с таким же успехом быть убийцей, как и любой другой…

— Но…

— С таким же успехом, как Юбер Пеллериан, просивший помощи против убийцы, как ваш секретарь Дермюль, как ветеринар Верспрее, короче, с тем же успехом, что и любой другой житель деревни… И вы хотите, чтобы я ткнул пальцем в одного из них и объявил: «Это он!»

— Никто вам не говорил… — начал Анон.

— Вы сами в это верите? — взорвался Себ.