Себу вдруг вспомнилась кончина Гвидо, открытая книга по колдовству, лежащая рядом с белым котом, голова которого горела, потрескивая, в печи…

Он отступил на шаг и крикнул:

— Элоим, эссаим…

И ногой распахнул дверь.

Он почувствовал, как его втолкнули, внесли в комнату стоявшие позади, инстинктивно ринувшись за ним.

— Стойте! — глухо крикнул он.

Он узнал встретившую их в комнате тишину, понял…

Несколько светящихся огоньков вынырнули из темноты, выхватывая поочередно опрокинутый маленький столик некрашеного дерева, религиозные картинки, в беспорядке разбросанные по полу, и, наконец, тело, одервенело свисающее с потолка: уродливое и навсегда потерявшее подвижность тело Луизы Боске, дьявола Сент-Круа.

XXV. Святой Фома Аквинский и Мария Магдалина

Сидя на краю стола, Себ болтал ногами.

— Объяснения? — сказал он, обводя глазами окружающих. — Вы ждете объяснений?.. Что ж, без сомнения, достаточно будет вам рассказать историю Луизы Боске, которую мне удалось восстановить благодаря свидетельствам галантерейщицы Пети-Аве и Марии, жены Гвидо…

Набивая свою короткую вересковую трубку, инспектор начал рассказ:

— Отец Луизы Боске был бедным маленьким чиновником, не имевшим в жизни других целей, кроме как обеспечить максимальное благосостояние жене. Он окружил ее комфортом, роскошно одевал и даже оплачивал услуги горничной, той самой несчастной горничной, которую госпожа Боске однажды в приступе гнева задушила собственными руками. Если бы наш дьявол попал под суд, какая удача была бы для психиатров, каких только ученых споров о наследственности мы бы ни наслушались!.. За это варварское преступление мать Луизы приговорили к пожизненной каторге, она умерла там, на несколько лет пережив мужа, перед смертью проклинавшего и одновременно призывавшего ее. В одиннадцать лет Луиза ночью покинула дом своего опекуна и, несмотря на все розыски, найти ее не удалось…

Себ старательно раскурил трубку, прежде чем продолжить:

— Два года спустя она появляется в цюрихском мюзик-холле, где вместе с не то цыганом, не то итальянцем, известным лишь под именем Гвидо, представляет акробатический номер, говорят, сенсационный, смертельный пируэт, или что-то вроде. Насколько я понимаю, речь шла о серии сложнейших прыжков на высоте около 15 метров… Головокружительный аттракцион, вызывавший каждый вечер нервную дрожь у зрителей везде, где бы его ни демонстрировали, — в городах Европы, сначала в Германии, затем в Швейцарии и Италии, Франции и Бельгии, и наконец, в Люксембурге… Но повадился кувшин по воду ходить… Однажды вечером Луиза допускает промах и падает. К ней бросаются, поднимают. К счастью, — во всяком случае, тогда можно было верить, что к счастью! — она отделалась переломом ноги. Ее лечат в госпитале Дьекирха, где произошел несчастный случай, но диагноз медиков был категоричен — ребенок (Луизе в то время всего пятнадцать лет) останется хромым и должен решительно отказаться от выполнения «номера». Однако Гвидо пытается ее убедить — она обязана еще попробовать, она не может бросить свое искусство. Что станется с ним без нее? Им как раз начала улыбаться удача… Но Луиза не поддается на уговоры, она не желает больше рисковать жизнью, и, устав от все учащавшихся и все более бурных выяснений отношений с цыганом, однажды утром покидает его, как раньше опекуна…

Задумавшись, Себ на минуту прервал рассказ, потом заговорил снова:

— Здесь новое «белое пятно» в жизни Луизы, период, когда не знаю, чем она занималась, что с ней сталось, он продолжался около тринадцати месяцев. Затем, уже в 16 лет, оказавшись без малейших средств к существованию, она попадает к галантерейщице, и та в продолжение пяти лет нахвалиться не может помощью сироты… Дьявол, который должен будет проявиться столь ужасным образом, еще не проснулся, безумие тлеет в ней, как огонь под золой, незаметно для окружающих, а когда Луизе случается время от времени испытать внезапный страх перед самой собой, она бежит в церковь, исповедуется, возвращается с религиозными картинками… Вплоть до того дня, когда портной Антуан Лабар задушил на Центральной улице Сент-Круа своего соперника Аристида Виру.