Шарп отпустил шевелюру капитана и брезгливо обтёр ладонь о штаны:

— Бугр! Чёртов бугр!

— Но взгляните, сеньор! — Маркуинес вскочил на ноги и с услужливостью выпрашивающего косточку щенка посеменил в греховное любовное гнёздышко, — Какое богатство, сеньор! И ваш клинок, в целости и сохранности!

Он открыл один из ларей и достал из него палаш Шарпа. Харпер поднял крышку другого сундука и присвистнул (что, впрочем, не помешало ему тут же набить монетами карманы)

— Извольте, сеньор. — почтительно подал Шарпу его палаш Маркуинес.

Стрелок отстегнул чужую саблю и повесил на бок палаш. Вынув его из ножен, Шарп оглядел лезвие, тускло отражающее огоньки горящих внутри фонарей свечек. Клинок привычно оттягивал кисть, и Шарп почувствовал себя спокойно и надёжно.

— Не надо, сеньор! — Маркуинес сжался, думая, что Шарп собирается его убить.

— Твоей жизни ничего не угрожает, Маркуинес. Если я и убью ещё кого-то сегодня, то уж точно не тебя. Растолкуй, как дотопать в апартаменты Батисты?

Оставив Харпера сторожить Маркуинеса и золото, Шарп вышел из квартиры капитана и, пройдя запутанными коридорами, отыскал небольшую комнатёнку с белыми стенами, простой мебелью и застланной солдатским одеялом походной койкой. Таким окружающие должны были видеть капитан-генерала Батисту: скромным тружеником. Лишь в башне он мог побыть самим собой. Теперь за столом Батисты сидел лорд Кокрейн, не отрываясь от лежащих перед ним двух листков бумаги. Три моряка копались в шкафах, но ценного там было немного. Шарпа адмирал встретил приветливо:

— А, нашли меня! Отлично! Где Батиста?

— На том свете. Отстрелил себе башку.

— Жалкая смерть. Сокровища?

— Целая комната. В Башне Ангела.

— Превосходно! Займитесь ими, ребятки!

Адмирал щёлкнул пальцами, и его люди опрометью ринулись исполнять его волю.

Шарп склонился над столом. Один листок он никогда не видел ранее, зато второй был ему хорошо знаком. Шифрованное послание, спрятанное в портрете Наполеона. Батиста сохранил его, а Кокрейн обнаружил. Шарп подозревал, что закодированное письмо было главной причиной скороспелого штурма Вальдивии. Шотландец разглагольствовал о золоте и шлюхах, но на самом деле жаждал заполучить вот этот клочок бумаги. Заполучить и расшифровать при помощи ключа написанного на втором листке, принесённом адмиралом с собой.

— Письмо же адресовано Чарльзу? — прищурился Шарп.

— Ему. — подтвердил Кокрейн, колдуя над шифром, — Ему для меня. Зачем кому-то знать, что Наполеон шлёт мне письма?

— Где Вивар?

— Он в безопасности, хотя и не в лучшем расположении духа.

— Дурака из меня сделали?

Горечь в голосе Шарпа заставила Кокрейна оторваться от своего занятия:

— Дурака? Ни в коем случае. Сомневаюсь, что кому-либо удалось бы сделать из вас дурака, Шарп. Я ввёл вас в заблуждение, да. Но я ввёл в заблуждение многих в Чили. Это же не делает их дураками?

— Маркоса, солдата, поведавшего мне байку о Виваре, упрятанном в Башню Ангела, подучили вы?

Кокрейн виновато развёл руками:

— Увы, я. Простите, конечно, но ведь ловко получилось? Вы пошли со мной, а без вас я бы здесь не справился.

Шарп повернул к себе зашифрованное послание:

— Вальдивия взята ради этого?

— Скажем так: и ради этого тоже.

Кокрейн успел расшифровать первое предложение, и Шарп вслух перевёл его с французского:

— «Я согласен, но поторопитесь». На что Бонапарт согласен?

Кокрейн встал. В комнату заглянул майор Миллер, но адмирал жестом отослал его прочь.