Солнце осветило скалы Донегала – всего лишь тонкую полоску на восточном горизонте для стоявших на мостике людей, хотя у них и было преимущество в восемьдесят футов высоты. Затем оно выхватило из темноты маленькие смэки[11] рыбаков из Киллибегса, которые дрейфовали на запад в поисках макрели, селедки и хека. Оно осветило и весь корпус «Фреи», словно гигантская гора двигавшейся с южной стороны мимо рыбаков и их нежно покачиваемых волнами сетей.

Кристи О'Бирн был в этот момент в малюсенькой рубке «Бернадет» – смэка, который принадлежал ему и его брату. Он моргнул несколько раз, протер хорошенько глаза, отставил в сторону чашку с какао, и отступил на три фута от рубки к лееру. Его судно было расположено ближе всего к проходившему мимо танкеру.

Нестройный хор тонких гудков потревожил рассветную тишину – это на других судах, заметив «Фрею», рыбаки потянули за тросовые талрепы. Стоявший на мостике «Фреи» Тор Ларсен кивнул своему помощнику, через несколько секунд флотилии из Киллибегса ответило трубное приветствие.

Кристи О'Бирн оперся о леер и смотрел, как «Фрея» заполняет собой весь горизонт, вскоре он услышал мощный шум ее движения по морю, и почувствовал, как «Бернадет» начинает все сильнее покачиваться на волне, поднятой танкером.

– Святая Мария, – прошептал он, – вы только посмотрите на нее – какие размеры.

На восточном побережье Ирландии земляки Кристи О'Бирна были заняты в это утро работой в Дублинском замке, который в течение 700 лет был центром владычества англичан. Еще маленьким мальчиком, пристроясь на плече у своего отца, Мартин Донахью видел, как из замка походным маршем навсегда уходят последние английские солдаты, – это произошло вскоре после подписания мирного договора. Шестьдесят три года спустя, вот‑вот готовясь уйти на пенсию с государственной службы, он, уборщик, водил взад‑вперед пылесос марки «Гувер» по ярко‑голубому ковру, расстеленному в зале Св. Патрика.

Ему не довелось присутствовать ни на одной церемонии приведения к присяге сменявших друг друга президентов Ирландии, которые проходили под великолепным потолком, расписанным в 1778 году Винсентом Валдре, так же как он не рассчитывал побывать в этом зале спустя двенадцать дней, когда две супердержавы должны были подписать Дублинский договор под бесстрастными гербами давно почивших рыцарей ордена Св. Патрика. В течение сорока лет изо дня в день он занимался уборкой этого зала для других.

В Роттердаме также готовились, но к другой церемонии. Гарри Веннерстрем прибыл 30‑го и поселился в самых лучших апартаментах отеля «Хилтон».

Он прилетел на своем личном реактивном самолете, который был припаркован теперь в аэропорту Скидам, расположенном на окраине города. Весь день вокруг него суетились четыре секретаря, готовясь к беседам с голландскими и скандинавскими официальными лицами, нефтяными и судоходными магнатами, а также множеством репортеров, которые должны были присутствовать на церемонии встречи вечером 1 апреля капитана Тора Ларсена и его офицеров.

Тщательно подобранная группа влиятельных персон и представителей прессы будет его гостями на плоской крыше современного здания управления движением судов в дельте Мааса – «Маас Контрол», расположенного на самом краю песчаного берега в Хук‑ван‑Холланде. Хорошо защищенные от прохладного весеннего ветра, они будут наблюдать с северного берега дельты Мааса за тем, как шесть буксиров будут тянуть несколько последних миль «Фрею» из дельты в канал Каланд, затем в канал Беер, чтобы наконец поставить под швартовку возле нового нефтеперерабатывающего завода Клинта Блейка в самом центре Европорта.