— Я не слушал новостей, — просто ответил зам Корниенко, — меня они утомляют…

«А приставать к девушкам тебя не утомляет?» — с вызовом задала я, мысленно, конечно, ему вопрос, а вслух сказала беспечным тоном:

— Запутанная история, скажу я вам… Шекспиром пахнет, — усмехнулась я, всей кожей ощущая напряженную тишину в салоне. Меня раздражал похотливый блеск в глазах Францевича. В моей голове он никак не вязался с фактом обнаружения трупа Петрова. Я не могла освободиться от того сухого официального тона, которым было передано это сообщение. Этот равнодушный, выхолощенный, ну разве что с маленькой долей печали, печали обескровленной, уместной, как считалось, голос гулким эхом висел в моем сознании, заставляя меня смотреть на мир, на людей сквозь серые очки. Прибавьте к этому еще зарядивший дождик… — Шекспиром?

— удивленно приподнял свои смоляные брови Францевич.

— У меня нюх на такие дела, — таинственно сказала я, одарив его многозначительным, как сама жизнь, взглядом, — все-таки странно, что вы не слушаете новостей.

— Слушаю, но не постоянно, от этого можно свихнуться… — Как вы думаете, куда направлялся Петров позавчера, когда выехал из штаба? — Я невинно посмотрела на Михаила.

Он нервно и даже как-то неприязненно передернул плечами, но голос его прозвучал спокойно:

— Понятия не имею.

— Какие у него могли быть дела за несколько километров от Тарасова в такое время?

— Если б я знал, то ответил, — с оттенком раздражения бросил Францевич.

— Мне кажется, он ехал к любовнице… — Я пристально взглянула на него. — Может такое быть?

— Вполне, но кто его знает, — небрежно ответил Михаил, — давай сменим тему.

— Давай. — Я равнодушно уставилась в окно. — Мы едем в Немецкую слободу? — Я увидела, что мы приближаемся к посту ГИБДД у моста через Волгу.

— Да. Там есть одна затерянная среди высоких тополей турбаза, очень комфортабельное место, — Францевич лениво улыбнулся, — мы совсем недавно открыли для себя этот милый островок неги…

— Боже, как поэтично, — я задрала голову, словно потолок салона тоже был посвящен в тополиное чудо вышеупомянутого райского уголка. — Надеюсь, там найдется пара шоколадок «Баунти», — саркастично добавила я, чтобы показать, что не клюю на дешевую романтику, купленную тем не менее, как я подозревала, за немалые деньги.

Меня прямо разозлило это обычно такое безобидное личное местоимение «мы», которое употребил зам Корниенко — «мы совсем недавно открыли». Сейчас в нем было столько чванливого высокомерия, столько спеси, и этот медленный, томный голос, словно заключавший в себе снисходительно-небрежное отношение к тем людям, которые и рады бы открыть аналогичное прелестное место, да средства не позволяют.

— Мне кажется, дома настроение у тебя было лучше, — холодно заметил Францевич.

— Это только так кажется. Просто я кренилась. За полчаса до нашей встречи на меня было совершено нападение. Кому-то очень не хочется, чтобы был найден убийца Петрова, — я пристально посмотрела на моего спутника.

— Что-о? — с тревогой взглянул на меня зам Корниенко. — Как, где?

Я вкратце рассказала Францевичу, что произошло.

— Как же ты спаслась? — завороженно глядел на меня он.

— Один бывший афганец помог, — соврала я и с нежной благодарностью подумала об Алексее, который, я не сомневалась, как и было между нами условлено, ехал сейчас на моей «Ладе» следом за синим «БМВ» Оленича.