— Почему он нас не ловит?

— Может, он тоже испугался? — предположил Таккик, и Каллик поняла, что он немного приходит в себя.

— Непохоже, — разуверила его Каллик. — Думаешь, мы очень грозно выглядели, когда бросились бежать без оглядки?

Таккик осторожно добрался до угла и высунул нос наружу. Каллик затаила дыхание. Что если огнезверь его заметит?

Но Таккик благополучно вернулся и плюхнулся рядом с ней на землю.

— Ну и тюленеголовые же мы с тобой! — засмеялся он.

— Мы? — уточнила Каллик.

— Это не огнезверь кричит, поняла? Иди сюда, сама посмотри.

С этими словами он выбежал из-за стены, и Каллик нехотя подошла следом.

— АРРАУ-АРРАУ-АРРАУ-АРРАУ-АРРАУ-АРРАУ!

Казалось, что этот жуткий рев исторгается из глотки огнезверя, но теперь Каллик и сама видела, что этого просто не могло быть. Огнезверь неподвижно стоял на своем месте, глаза его были потушены, и он никуда не бежал!

— Смотри, — шепнул Таккик, кивая носом на площадку перед мордой большого огнезверя. И тут Каллик даже пасть разинула от изумления. Внутри огнезверя кто-то прыгал! Присмотревшись, Каллик вспомнила белого огнезверя, которого однажды видела на берегу. В нем тоже сидела целая стая мягколапых… А в этом огромном огнезвере сидело сразу двое… только нет, это были совсем не мягколапые!

— Ой, — прошептала она. — Кажется, я уже встречала этих зверей раньше. Они с виду как волки, только живут с мягколапыми.

— Ага, — кивнул Таккик. — Это собаки. Неужели ты этого не знала?

— Откуда? — огрызнулась Каллик. — Я жила совсем одна. Никто мне ничего не рассказывал, до всего приходилось самой додумываться.

Казалось, ее ответ смутил Таккика.

— Мне Салик рассказал про собак, — признался он. — Некоторые из них кусаются, но в остальном от них больше шума, чем вреда.

Он обошел огнезверя кругом, чтобы получше разглядеть мечущихся внутри собак. Они были размером с Лусу: черные с коричневым, с толстыми мордами, маленькими ушками и острыми клыками. Захлебываясь лаем, собаки бросались изнутри на бока огнезверя и выли, глядя на белых медведей. Одна из собак ухитрилась просунуть нос в небольшую щелку в прозрачном боку огнезверя и жадно принюхивалась.

— Ну, чего разорались? — поддразнил их Таккик. — Выбраться-то не можете? Вы делаете только то, что мягколапые вам прикажут, жалкие вы трусы. Да посмотрите на себя! Вы же беспомощные, как новорожденные медвежата, которые могут только сосать молоко, да скулить от голода. Спорим, что без мягколапого вы с голоду помрете, даже если наткнетесь на дохлого тюленя?

— Таккик, пойдем отсюда, — попросила Каллик, отступая назад. — Видишь, как они злятся!

— Они ничего не могут нам сделать, — ухмыльнулся Таккик. — Они заперты в брюхе у огнезверя, как улитки в раковине. Только и могут, что орать, да зубами клацать. Нам с Саликом доводилось дразнить собак и покрупнее! Да если бы они даже выскочили из огнезверя, я бы им…

И тут одна из собак, неудачно подпрыгнув, плюхнулась на что-то внутри огнезверя. В тот же миг целый кусок огнезверя стал открываться, словно пасть. Несколько мгновений Каллик завороженно смотрела на раскрывающееся отверстие, а потом с ужасом поняла, что больше ничто не отделяет их от беснующихся собак.

Вблизи собаки оказались еще больше, чем казалось раньше. Слюна капала с их губ, а в разинутых пастях сверкали очень острые и длинные клыки.

С яростным воем собаки выпрыгнули из огнезверя и бросились на Таккика.