К сожалению, сколько ни искал я хоть каких-то следов описанного в том документе события в иных источниках, ничего найти не мог. Уверяю вас, я старался и даже специально несколько раз проверял по фондам не только Петербурга и Пскова, но и Новгорода, Твери и Москвы, где в архивах эти документы могли оказаться. И ничего, ровным счетом ничего. Однако тот документ – тоже отнюдь не так мало. Уверен, что данный текст с полным правом может стать еще одним кирпичиком в здании дыхательных техник. Однако хочу предупредить. Согласно данному тексту, далеко не все в мире этих техник, что мы именуем дыхательными, так радужно. Есть и «издержки производства». Думаю, что и вы сталкивались с ними в процессе путешествия на Кайлас, не так ли?

– Да, Александр Федорович, – ответил Мессинг, – все то, что мы видели, имело и свои обратные стороны. Стоило хоть в чем-то отступить от предписаний по тому или иному упражнению, связанному с дыханием, как можно было получить отрицательный результат вплоть до отравления, например кислородом. Или вот еще пример последнего нашего дня на Кайласе, когда всеми уважаемого Петровича угораздило свалиться в пещеру и там уснуть с открытыми глазами, улыбкой на устах и ровным дыханием…

– Постойте, Мишель, – Александр Федорович так зримо занервничал, что даже схватил Мессинга за руку. – Мишель, не могли бы вы подробно рассказать, что это было с Петровичем: что за ровное дыхание, что за улыбка? Признаться, не ожидал услышать этого сейчас, не ожидал… Видите ли, улыбка и ровное дыхание – два концепта, предельно соотносимые с тем, что изложено в тексте монаха Леонтия, поэтому и прошу вас рассказать о том, что случилось с Петровичем на Кайласе.

В ответ на эту просьбу Мессинг совместно с Настей подробно рассказали обо всем происшедшем с Петровичем, начиная от падения его ранним утром в глубокую яму и заканчивая тем, как удалось вернуть нашего друга к жизни. Рассказ дополнил сам Петрович. Белоусов спросил:

– Петрович, а сами вы что чувствовали, пока улыбались и дышали ровно?

– Я был счастлив.

– Так я и думал! – воскликнул Александр Федорович и достал тот листок, который уже успел так разрекламировать перед нами.

Белоусовский листок

Вернее, конечно, был это не тот самый листок, а список с него, сделанный Белоусовым. Мы прочли:

«…Довелось побывать мне, смиренному иноку Леонтию, и в странах заморских, дальних и чудных.

Не встречал там я людей с песьими головами, не встречал драконов, каких на картинках часто рисуют, не встречал людей с головы до ног косматых. Вот разве что довелось видеть мне человека одного, росту очень уж большого. Скажем, как я, да как еще один я. Человек этот поведал мне, что сам он из страны дальней, и что в той стране, откуда он, все такого же вот росту, а то и больше. Человек этот был сильный, и сколь сильный, столь и мудрый. Он-то и поведал мне ту мудрость великую, о которой рассказать хочу всем вам.

От сотворения мира повелось в тех краях, откуда пришел большой человек, что люди помимо прочего заняты продлением жизни земной, укреплением плоти, а вслед за плотью – и духа. Стал меня большой человек учить, как сильнее и мудрее стать, чтобы дольше жить на Земле.