|
Иногда поговаривают о неких инструкторах, доводящих новобранцев до нужного уровня, но баланс сил в нашей цивилизации остается тем же: с одной стороны — войска Великих Домов Ландсраада, с другой — сардаукары и рекруты-новобранцы. Новобранцы, Пауль. А сардаукары остаются сардаукарами. — Но, по слухам, Салуса Секундус не планета, а настоящий ад! — Несомненно. Но скажи: если бы ты хотел воспитать стойких, сильных, свирепых солдат, в какую среду ты бы их поместил? — Но как добиться верности от таких людей? — Для этого есть проверенные способы: игра на их чувстве собственного превосходства, мистика тайного братства, дух разделенного страдания… Все это не так уж трудно сделать. И так делалось на многих мирах, в разные эпохи. Пауль кивнул, не сводя глаз с отца. Он чувствовал, что сейчас услышит нечто очень важное. — Взгляни на Арракис, — негромко сказал герцог. — За пределами городов и гарнизонных поселков он не менее ужасен, чем Салуса Секундус. Глаза Пауля широко раскрылись… — Фримены! — Великолепный потенциал для создания столь же сильного и смертоносного войска, как и Корпус Сардаукаров. Понадобится немыслимое терпение, чтобы втайне привлечь и подготовить их, и немыслимые средства, чтобы должным образом вооружить. Но фримены — там… и там — Пряность. Понимаешь теперь, почему мы идем на Арракис — даже зная, что там — ловушка? — А Харконнены разве не знают о фрименах? — Харконнены издевались над ними, охотились на них для развлечения, ни разу не пробовали хотя бы сосчитать их. Политика Харконненов — тратить на население лишь столько, сколько нужно, чтобы оно не вымерло. Вышитый металлом герб на груди герцога сверкнул от резкого движения. — Теперь ты понимаешь? — Мы уже ведем переговоры с фрименами, — утвердительно сказал Пауль. — Да. Я направил к ним миссию во главе с Дунканом Айдахо, — ответил герцог. — Дункан — человек гордый и, пожалуй, жестокий, зато он любит правду. Я надеюсь, фримены будут от него в восторге. Если нам повезет, они будут судить и о нас по нему. По Дункану Достойному. А порядочности ему не занимать… — Дункан Достойный, — проговорил Пауль, — и Гурни Доблестный. — Ты их хорошо назвал, — кивнул герцог. И Пауль подумал: Гурни — один из тех, кого имела в виду Преподобная, когда говорила о столпах, поддерживающих мир: «…и доблесть храбрых». — Гурни сказал, что сегодня ты хорошо сражался, — сказал герцог. — Да? А мне он говорил совсем другое. Герцог громко рассмеялся: — Могу себе представить, как… скупо хвалил тебя Гурни в лицо. Но он говорит, что ты уже по-настоящему чувствуешь разницу между лезвием клинка и его острием. — Гурни говорит: чтобы убить острием, особого мастерства не нужно, а вот убить лезвием — подлинное искусство. — Гурни — романтик, — проворчал герцог. Слова об убийствах из уст сына расстроили его. — Что до меня, то мне хотелось бы, чтобы тебе вообще не пришлось убивать… но уж если возникнет необходимость, делай это, как сумеешь, не важно, острием клинка или его лезвием. — Он скользнул глазами по потолочному окну, по которому барабанил дождь. Проследив за взглядом отца, Пауль подумал, что, наверное, на Арракисе ему уже никогда не увидеть воды с неба, — и эта мысль о небе заставила его вспомнить и о пространстве за его пределами. — Правда ли, что корабли— Гильдии — самое большое из всего, построенного людьми? — поинтересовался Пауль. Герцог перевел взгляд на сына. — В самом деле, это же твой первый межпланетный перелет. Да, больше этих кораблей нет ничего. |
