– Не пререкайтесь, я не хочу на шпильке, я хочу на надежном каблуке, толстеньком, – строго подвела итог Сима. – Давайте эти, без шпильки.

– Можно пригласить вас на чашечку кофе? – просипел усач, когда Серафима, чрезвычайно довольная собой, потопталась в новых сапогах по картонке: обувка оказалась именно то, что надо.

– Во. Значит, идут тебе сапожки. Видишь, как мужчина оживился, – обрадовалась Зоя. – Красота, только росту в тебе теперь метр девяносто, не меньше. Хотя с такими габаритами плюс-минус десять сантиметров – уже не принципиально.

Удивительное дело, но сапоги Серафиму стройнили. Правда, общий вид портила Чугунова, отражаясь рядом на уровне подмышки. Да и продавщица, попавшая в зазеркалье, тоже не дотягивала Симе даже до плеча. Это пугало и нервировало. Нация мельчала, а где ж в таких условиях найти мужчину подходящих пропорций? А если не пропорций в смысле веса и внушительности, то хотя бы роста. Мужикам хорошо, на них спрос всегда был и будет независимо от размеров, а выбор высокой женщины ограничен…

Серафима задумчиво посмотрела на усатого, торопливо сворачивавшего шопинг и зашнуровывающего выбранные ботинки: «Интересно, а он мне по плечо или до уха дотянет?»

Удивительное дело, но резво вскочивший покупатель оказался одного с ней роста, правда, тощ он был до безобразия, да и усы, спускавшиеся домиком к подбородку, его землистую физиономию не красили, навевая мысли о соплеменниках Тараса Бульбы. Но зато было приятно осознавать, что вероятность наличия на земле высоких мужчин не равна нулю, тем более что первый же встречный оказался вполне на уровне.

– Кофейку? – напомнил усач, пытаясь смотреть Серафиме в глаза, но постоянно утекая взглядом ниже. Сима даже знала, куда именно.

Серафима Разуваева очень хотела замуж. До дрожи в ногах и до спазмов в желудке. Чем яростнее мы стремимся к цели, тем дальше она от нас отползает. Еще никто и никогда не предлагал ей руку и сердце и не намекал на взаимообразный обмен. Мужчины иногда напоминали ей цыганок на вокзале, вероломно отхватывающих то, на что рассчитывали, и мгновенно исчезающих в толпе. Но Сима не просто хотела печь кому-то пироги, гладить рубашки и рожать детей. Она хотела любить и быть любимой. Замужество просто как акт гражданского состояния было ей не нужно. Нет, Серафима ждала вспышки, удара в сердце или чего-то похожего, когда вдруг понимаешь, что этот человек создан именно для тебя. Пару раз подобное происходило, но пока Сима разбиралась, вспышка это или так, блуждающий огонек на болоте, предмет страсти, как голодная мышь, выгрызал из мышеловки сыр и трусливо сбегал.

Сейчас у нее даже ничего не екнуло, лишь по поверхности сознания скользнула самодовольная мысль, что она понравилась. Ну пусть даже приглянулась она не как хороший человек, а как обладательница притягательных форм, но приглянулась же! Тем более что в актив помимо груди теперь можно было добавить еще и ноги. Ноги на каблуках и ноги в тапках – это две совершенно разные вещи, не имеющие ничего общего.

– Я кофе не пью, – извиняющимся тоном Серафима пресекла дальнейшие попытки к сближению.

– А что-нибудь покрепче? – не унимался дядька. Наверное, тяжело осознать, что тебе отказывают, поэтому доходит смысл сказанного не сразу.

– С кем-нибудь покрепче, – хохотнула Чугунова. – Симона, ты королева. Ежели б тебя еще поярче накрасить и причесать, цены б тебе не было в базарный день!

– Не все сразу. Зарплаты не хватит, – вздохнула Сима. Удержаться от трат было невыносимо сложно, обновляющийся образ хотелось довести до максимально возможного совершенства: стать блондинкой с приличной стрижкой. Что может остановить женщину, вышедшую на тропу трат? Только кража кошелька.