Так что я намеренно громко стучала каблучками, пока шла к выходу.

В будочке немедленно замаячил проснувшийся охранник.

— Бдим? — ласково поинтересовалась я на ходу.

— А? — потряс он головой. — Доброй ночи, Магдалина Константиновна.

— Да утро уж, — хмыкнула я. — Пятый час.

На улице было темно, дождливо и холодно. Октябрь, ничего не попишешь. Усевшись в бээмвушку, я второй раз за сегодня двинулась на Доудельную. Еще хорошо, что ночью машин мало, а то от недосыпа на дорогу я смотрела одним глазом.

Долго ли коротко, но на Доудельную я приехала. Припарковалась впритирочку к подъезду, дабы зря не мерзнуть по непогоде, вышла, и не я успела пройти и двух шагов, как у стоявшей невдалеке машины хлопнули дверцы.

— Магдалина! — послышался голос Ирины Сергеевны. — А мы вас с Женькой ждем.

«Они что, на свежем воздухе разборки желают устраивать?» — недоуменно вопросил внутренний голос.

Я же спокойно смотрела, как пухленькая Ирина Сергеевна быстро перебирает ножками, стремясь успеть за своим двухметровым сыночком.

— А что сами в квартиру не идете? — негромко спросила я. — Боитесь, что ли?

— Кто, я? — изумился парень. — Я буси. Чего мне бояться?

— Кто — кто??? — нахмурилась я.

— Ой, да каратэ он занимается, — отмахнулась его мать.

— Мама, я тебе сколько раз говорил — я такой ерундой как каратэ не занимаюсь. Каратэ придумали крестьяне из Окинавы, жуткого захолустья, потому как им оружия никто в руки сроду не даст, а я учусь в боевой японской школе.

— Чего, прям в японской? — недоверчиво посмотрела я на него.

— Школа Катори, — кивнул он. — У нас тренер — президент Российской федерации боевых искусств, много лет в Японии обучался, да и сейчас раз в году со старшими учениками к своему сэнсэю ездит. В этом году и я поеду.

— Круто, однако, — я прониклась неимоверно и с уважением посмотрела на него. — Это ты значит эээ… ниндзя?

Круче ниндзей в боевиках с Брюсом Ли и прочими джекичанами ничего не было — это я точно помнила.

— Ниндзя — это вообще отстой, — поморщился он. — Шпионаж, не более того. А школа Катори делает человека воином. Теперь понятно?

— Значит, ты самурай? — покопавшись в памяти, я вспомнила, что кроме ниндзя там еще и такие были.

— Самурай — это слуга, женщина. А я буси. Воин.

— Ни хрена себе, пардон за мой французский, — задумчиво посмотрела я на этого японского воина. Воин был белобрыс, юн, высок и худ.

— Ну что мы стоим? Пойдемте же в дом, — позвала Ирина Сергеевна.

И я с удивлением отметила, что голос у нее …заискивающий. Без агрессивных нот, свидетельствующих о скором скандале.

«Притворяется», — хмыкнул голос.

— Пойдемте! — повторила клиентка и шагнула в подъезд. Я последовала за ней.

Шагая по лестнице на второй этаж, я все раздумывала о том, что жалко будет с ними ругаться — и мать и сыночек были мне отчего—то чисто по-человечески симпатичны.

…Черт знает, откуда взялся этот кошак.