Внутри было темно, чадящие светильники мерцали, что заставляло горшки на полках и растенья на крючках словно подпрыгивать и изгибаться. Потихоньку мои глаза привыкли к темноте и мерцанию.

Тип в лавке совершенно не напоминал деда. Физиономия производила впечатление, словно кто-то взял его за подбородок и как следует дернул вниз; высокий лоб и редеющие волосы лишь усиливали впечатление. Одет в застиранную, некогда синюю фуфайку и свободные бурые штаны. Возраст его я мог бы назвать с погрешностью лет в тридцать. Взглядом блекло-карих глаз он смерил меня, и выражение лица в точности напомнило мне предыдущего лавочника. Я ему явно не понравился. Может, дело было в джарегах, а может, во мне самом.

Нет, я не хотел ломать ему ноги, сперва правую, потом левую. Я даже об этом не думал.

Он наклонил голову столь безразлично, что, пожалуй, смог бы кое-чему подучить Морролана по части холодной вежливости, и молча предоставил мне начать разговор. Что я вскоре и сделал.

– Есть у вас шабская соль?

– Нет, – ответил он.

Я минуту помолчал, а затем спросил прямо:

– Что-то не так?

– Ничего. У меня просто ее нет, только и всего.

– Я не о том. Ваше поведение. Что я вам такого сделал? Вам не нравится, как я одет, или что?

– Вы колдун, – заявил он.

А вот тут нужно кое-что пояснить. Переводится это «колдун» и никак иначе, но употребил он фенарианское слово «эрдергбасор», которое значит, скажем, «колдун, который причиняет другим вред», или «колдун, который изучает вещи, о каких приличные люди не говорят». Что-то в этом роде. Слово-то я знал, но никак не ожидал, что его употребят по адресу милого и доброго меня.

Мой дружок легко прочел перевод этого слова в моих мыслях, и я спросил:

«Мысли есть, Лойош?»

«Я в нокдауне, босс. Ни единой.»

Пальцем я нарисовал на прилавке небольшой кружок, а потом обратился к лавочнику – я называю его «лавочником», потому что не мог думать о таком как о колдуне:

– Так меня никогда не называли.

– Не угрожайте мне, юноша. Я чле…

– Да-да, член Гильдии, – закончил я. – Само собой. Но что делает меня колдуном? – Я использовал то же самое слово.

Он просто уставился на меня.

Интересно, как долго я могу мириться с подобным и никому ничего не сломать? Странно: среди драгаэрян мне и в голову не могло придти схлестнуться с людьми, но здесь, где драгаэрян не было, подобная мысль возникала все чаще. И с каждой минутой искушение лишь возрастало. В последний раз, когда я был в этом краю, много лет назад, я встретил не столь уж многих людей, но все эти встречи были приятными. Наверное, из этих воспоминаний и из рассказов деда я и выдумал нечто вроде Восточного рая. Да, наверное.

– Я серьезно, – проговорил я. – Почему вы считаете…

– Юноша, вы либо болван, либо считаете таковым меня, – ответил он. – Колдовского дружка я узнаю сразу.

Ах так. Значит, дело все же в Лойоше. Кто бы мог подумать. И все же дело выглядело куда сложнее, но мне даже размышлять о подобном не хотелось.

– Ладно. А вам знакома семья Мерс?

– Выход там, юноша.

И снова выбор встал между выходом на улицу и применением насилия. Уверен, завтра мне придет в голову реплика, подходящая к данному случаю, но пока что я просто отодвинул занавес и вышел вон.

Следующее строение было киоском башмачника, где запахи кожи и масла перебивали даже городские миазмы.