Ложись, ешь и спи до завтра.
— Вот за это да хранит вас Творец.
В усадьбе Леилы-Фатьмы поселился лезгинский юноша-байгуш. Пока он не у дела. Старый Гассан взял его себе в помощники. Убирает сад, дом, двор, таскает воду с Аминат, проезжает коней с Гассановыми сыновьями.
Мальчик исполняет все это быстро, ловко, охотно. Сметливый, юркий, странно только, что плохо говорит по-татарски. Оправдывается тем, что долгое время прожил с детства в Тифлисе у армянина, продавца клинков.
— Потом уехал хозяин, а я остался без дела, вернулся в горы, а язык свой и забыл, — рассказывал он.
— Ну, хоть петь бы умел по-татарски.
— О, это могу, прикажи только, отец, — почтительно склоняя голову перед Гассаном, говорит мальчик.
— Погоди, придет время. Соберутся гости в сакле, тогда и споешь.
Тот только вздыхает. Видно, хотел бы отличиться поскорей.
Когда все ложатся спать и в усадьбе воцаряется тишина ночи, мальчик-байгуш кошкой прокрадывается вдоль забора, к утесу шайтана, что в десяти саженях торчит от ворот. И мгновенно клекот орла прорезывает тишину ночи.
Ему отвечает лай дикой чекалки из леса. Это условный знак.
— Ага-Керим, ты?
— Сандро!
Две фигуры появляются на утесе.
— Узнал что-нибудь?
— Пока ничего, батоно. Будут на той неделе гости. Мне обещан новый бешмет. Выступлю в кунацкой впервые. Тогда «ее» увижу, наверно, а пока силюсь всячески узнать, здесь спрятали ее или нет.
— Не спеши, время терпит.
— А что поделывает «друг»?
— Шлет тебе привет. И Селим тоже. Не торопись. Знаешь поговорку: пустишь с крутизны коня скоро, сломаешь ноги себе и ему. Эту поговорку никогда не следует забывать.
— Ты прав, ага.
— Завтра здесь же, у утеса?
— Так, господин.
— А пока да хранит тебя Всевышний. Помни: пять выстрелов из револьвера подряд в трудную минуту, удалец!
И Керим, потрепав по плечу мальчика, первый спускается с утеса.
Сандро спешно возвращается назад.
В Совьем гнезде идет последняя уборка каштанов. Дидаец Али, глуповатый парнишка лет семнадцати, раскачивает деревья. Сандро, в своей рваной одежде байгуша, подбирает плоды и кладет их в корзины.
Сандро уже четвертые сутки проводит в Совьем гнезде, а толку мало. О Дане ни слуху, ни духу. Как ни выглядывает ее всюду своими зоркими глазами юноша, о присутствии Дани в усадьбе нет и помину. Спросить же о ней здешнюю дворню нельзя. Поймут, донесут Леиле-Фатьме, погубишь дело.
Единственный безопасный здесь человек — это Али. По глупости, Али ни за что не догадается, не расчухает сути. Судьба, как нарочно, сталкивает сегодня Сандро с Али. Гассан приказал собирать каштаны до захода солнца.
Это — дикие каштаны, есть их нельзя, но Аминат умудряется приноравливать их в хозяйстве.
Али залез на верхушку и чувствует себя там падишахом, а в это время Сандро томится внизу.
Что, если нет уже в живых Дани? Что, если эта безумная Леила убила ее?
Даня, капризная, своенравная, строптивая, могла поперечить старухе, и, кто знает, дочь наиба, может статься, давно уже успела расправиться с нею.
Хуже всего эта неизвестность. Надо узнать во что бы то ни стало, теперь же, сейчас. Не каждый раз приходится ему оставаться с Али.
Сандро принимает надменную позу, заламывает еще больше набекрень папаху и говорит:
— Эй ты, лупоглазый, влез на вышку, так думаешь, что самому шайтану брат!
— Дидайцы всегда парят орлами в небе, а я дидаец, — важно бросает в ответ с глупой улыбкой Али.
— Ну и орел! Просто кошка, вскарабкавшаяся не на свое место. |