Спектакль шел своим чередом. Если в игре главного персонажа и произошла какая-то перемена, то публика этого, похоже, не заметила. Зрители все так же энергично реагировали на любые реплики, ахали где положено и смеялись над шутками — и стоящими, и не стоящими.

Впрочем, реакция зала, особенно последовавшая после поцелуя с Луизой, неизменно оставалась бурной. А вот поцелуй показался Джеку необычным — холодным и вместе с тем полным какого-то отчаяния. Он приметил, что, бросив взгляд в ложу Андре, она побледнела и с того времени утратила часть воодушевления.

Однако Тарлтон заставил Джека вернуть внимание к пьесе. Когда они дошли до того эпизода, где сэр Люциус вызывает Джека Абсолюта на дуэль, Тарлтон не только воззрился на партнера по сцене, точно лис на обитателей курятника, но и внес изменения в свою реплику. Всего одно неправильное слово, но какое значительное! По тексту при выборе оружия произносится: «Сэр, свету немного, но для шпаг хватит». Однако Тарлтон изрек: «Сэр, свету немного, но для сабель хватит». Как и на пустоши Уинслоу, Тарлтон хотел драться тем оружием, которым мог нанести самые серьезные раны. Раздражавшие его раньше слова Андре: «Вы только скрестите клинки, и вас разнимут» — Джек теперь припомнил с облегчением.

Спектакль приближался к кульминации — дуэли на Королевской поляне в Бате. Когда все актеры перед финальным выходом собрались в правой кулисе, Джек ухитрился отвести Луизу в сторону:

— Будь готова! Как только прозвучит эпилог, мы должны будем покинуть город.

— Покинуть? — Она побледнела еще больше. — Значит, ты принял решение?

— Еще нет. Но зато я знаю, что твой соратник в черном плаще — это тот человек, который желает мне смерти более, чем кто-либо другой на свете. Полагаю, граф фон Шлабен непременно попытается убить меня сегодня вечером, сразу после спектакля. Поскольку их четверо, а моя чертова рука... — Он поднял правую руку, четыре недели находившуюся в лубке и освобожденную от него лишь в этот вечер. — Сомневаюсь, чтобы мне хватило сил остановить их.

— Джек... — начала Луиза с тревогой в глазах.

Но тут пришла пора его выхода, и Джек направился на сцену. На встречу с Банастром Тарлтоном.

— "Итак, капитан, — произнес тот с безукоризненным ирландским акцентом, — раз мы должны начать, так приступим. Выходи на волю, мой маленький советник, — он широким взмахом выхватил саблю, — и спроси этого джентльмена, не откажется ли он от притязаний на леди?"

Джек обнажил свою саблю, подвешенную справа, чтобы брать ее здоровой, левой рукой, и произнес:

— "Начнем, сэр. Вот мой ответ".

Они встали в позицию и скрестили клинки. Джек бросил взгляд на ложу Андре. Майор по-прежнему находился там. Черный плащ исчез.

Джек снова взглянул на Тарлтона, встретился с ним взглядом и увидел ту же неутоленную злобу, что и во время их прошлого поединка. Похоже, как раз этого обмена взглядами Тарлтон и ждал.

Высвободив свой клинок, он размахнулся и нанес пусть не сокрушительный, но вполне серьезный рубящий удар. В первое мгновение Джек не поверил собственным глазам. Он понял, что происходит, даже не после того, как клинок вспорол рукав на его плече и холодная сталь вонзилась в его плоть, но лишь бросив взгляд в кулисы. Там распростерлись, преграждая выход на сцену другим актерам, крылья черного плаща. Абенаки и верзила-сержант находились рядом с оружием наготове. Иллюминаты в лице своего представителя фон Шлабена вознамерились отплатить Джеку Абсолюту за противодействие.

— Первая кровь, сэр, — прошептал молодой человек, указав на рукав Джека, где уже начало расплываться темно-красное пятно.