Глава 18Соперники

— "О, неужто я не любовник и не романтический"?

Зрительный зал отозвался на эту реплику взрывом хохота. Просто удивительно порой, какие глупости способны насмешить людей. Впрочем, Андре предупредил исполнителей, что публика явится в маленький зал, отобедав и от души выпив. А поскольку «Соперники» считались образцовой комедией, зрители имели полное право оставить за порогом и непогоду, и тревоги военного времени — с тем, чтобы ненадолго предаться безмятежному веселью.

Каждый выход сопровождался приветственными возгласами, каждый уход со сцены — аплодисментами, а любую удачную реплику или мизансцену просили повторить. Джек не мог не признать, что это воодушевляет.

Будучи театралом, он привык воспринимать сценическое действо, находясь по ту сторону рампы, а вот теперь он стоял по другую сторону ее волшебных огней и находил это достаточно приятным. Он начинал постигать то, что пытались донести до него друзья из артистической среды: что значит находиться в центре внимания, что значит властвовать над залом, создавая его чувства и настроения. Это ощущение было сродни опьянению от лучшего шампанского. Или даже от первого любовного переживания. Во всяком случае, погружение в сей водоворот позволяло забыться.

Мысль о забвении заставила его снова вспомнить о странности происходящего. Он, Джек Абсолют, играя в спектакле роль Джека Абсолюта, воссоздавал на сцене некий эпизод из собственного прошлого и обращался к своей возлюбленной, которая играла роль возлюбленной сценического персонажа.

При этом он, Джек Абсолют, являлся разведчиком, допустившим, чтобы вражеская шпионка стала его возлюбленной — не только на сцене, но и в жизни. Прежде чем колокол пробьет полночь, предстоит принять решение, от которого будет зависеть очень и очень многое. Решение, которое не только изменит жизнь многих людей (и не в последнюю очередь его собственную), но может повлиять и на исход всей войны.

Да, ну и похлебка заварилась! Пока публика все еще переживала впечатление от его последней реплики, Джек оглядел зал. Возможно, здешний театрик, с трудом вместивший пятьсот зрителей, был гораздо меньше, чем «Друри-Лейн». И все же он, с его открытым, заставленным скамьями партером, балконом и ложами, как бы наступающими на сцену с обеих сторон, воспроизводил «Друри-Лейн» в миниатюре.

Бросив взгляд на левую ложу, Джек быстро отвел взгляд: ее занимали генерал Хоу со своей любовницей миссис Лоринг и несколько его самых старших офицеров.

Неожиданно Джеку показалось забавным то, что и его командующего, и всю публику весьма привлекает тот факт, что капитан Абсолют играет «самого себя». Несколько расслабившись от этой мысли, он перевел взгляд на ложу справа, где, подавшись вперед и явно переживая куда больше, чем любой из исполнителей, сидел Андре.

Свою следующую реплику Джек произнес, как бы обращаясь к нему. Андре, как постановщик, всячески поощрял такую манеру игры, считая, что актер должен поддерживать контакт со зрительным залом. Проговаривая фразу, Джек скользнул взглядом правее Андре, приметив находившегося там человека. Тот наполовину отвернулся — для разговора с кем-то находившимся позади. Лицо его пряталось в тени, видна была только рука с тонкими, бледными пальцами, непрерывно бегавшими по плащу, переброшенному через барьер ложи. И сам плащ, иссиня-черный плащ с остроконечным капюшоном.

Это одеяние Джек узнал сразу же: минувшим вечером его владелец провожал Луизу в гостиницу, где можно снять комнату за полтора шиллинга.

Мысли Джека, только что разбегавшиеся в разных направлениях, мгновенно сфокусировались на одной задаче — необходимости выяснить подлинное, так и не открытое ему Луизой имя «Катона» и узнать, почему этот человек сидит в ложе рядом с Джоном Андре.