— "Он, Кассий, худ и голоден на вид... "

— "Такие люди могут быть опасны", — подхватил цитату Джек и, отступив в глубь каюты, наполнил из графина два бокала. Вручив один Бургойну, он продолжил: — «Опасность эту должно ли отвесть?»

Старший собеседник пригубил вина и улыбнулся.

— А что, капитан Абсолют! Может быть, вы предлагаете кинжал в переулке? Как это согласуется с корнуоллским пониманием честной схватки?

— Бешеную собаку я бы убил хоть в Корнуолле, хоть где угодно. Особенно ту, которая уже пыталась убить меня.

— Это граф-то бешеный? Думаю, нет. Опасный, готов допустить. Он доказал это, умышляя против вас в Лондоне.

Вернувшись к своему месту во главе стола, Бургойн полез в свисавший со спинки его стула кожаный футляр и достал оттуда какой-то маленький предмет, после чего продолжил:

— Джек, можем ли мы утверждать — не предполагать, а именно с уверенностью утверждать, — что граф желал устранить вас, дабы помешать мне воспользоваться вашими услугами? Боюсь, что нет. Вас, что ни говори, застукали в пикантном положении, а с молодым Тарлтоном граф свел дружбу раньше, чем я вообще узнал о вашем возвращении в Лондон.

— Но, сэр...

Бургойн поднял руку.

— Кроме того, мы по-прежнему не понимаем, почему эти иллюминаты вмешиваются в наши дела. Мы полагаем, что они стремятся извлечь выгоду из беспорядка в этой стране, разрушить все ради построения чего-то нового. Но что они собираются строить на пепелище? И зачем? Этого мы не знаем, но должны выяснить. А пока мы этого не выяснили, будем следовать совету древних иудеев: «Держи друга своего близко, врага же своего еще ближе». Вы согласны?

— Так точно, сэр.

Джек видел, что командующий уже составил свое мнение на сей счет. Разумеется, если бы происходящее касалось только его лично, Джек без колебаний нанес бы удар первым, не дожидаясь, когда это сделают его враги. Однако он — как и генерал — понимал: в основе случившегося в Лондоне лежала отнюдь не обычная ревность. С неохотой Джек вынужден был признать, что убить фон Шлабена сейчас было бы ошибкой. Иллюминаты, как любое тайное общество, имеют голов не меньше, нежели легендарная Гидра. Отрубить эту, видимую, голову значило бы оказаться перед необходимостью иметь дело с другой, сокрытой.

Бургойн, перекидывавший из руки в руку предмет, вынутый им из футляра, бросил его через каюту. Джек поймал сверкнувшую в свете лампы штуковину в ладонь и поднес к глазам.

Это была мушкетная пуля. Однако не обычная: ее отличали больший блеск и круговая насечка посередине.

Джек подкинул ее в воздух и поймал снова.

— Серебряная. И легкая. Полая.

— Да.

Бургойн снова полез в свой футляр.

— Этот шарик был найден на — или, лучше сказать, в — купце из Коннектикута, известном лоялисте, который приехал торговать в Квебек. Он был замечен в какой-то сомнительной компании. Когда его взяли, то видели, как он проглотил эту штуковину. Потом ее извлекли из его внутренностей с помощью изрядной дозы рвотного. Бедняга от всех этих переживаний отдал Богу душу, а из шарика — да не морщитесь, Джек, мы его тщательно очистили — нам удалось извлечь вот это.

Бургойн аккуратно развернул перед собой на столе маленький кусочек бумаги.

— Губернатор Карлтон получил этот документ несколько дней назад, но расшифровать его никому в Квебеке не удалось. Вот мы и подумали, Джек: может, вы...

Джек придвинул лампу поближе. На страничке были очень плотно, но вполне разборчиво написаны в пять строчек комбинации цифр. Вроде бы абракадабра, но совершенно явно подчиненная некоему алгоритму.