Он сказал: «Роги!»

И позволил мне познакомиться с собой.

ГЛАВА XXII

Суоффем-аббас, Кембриджшир, Англия, Земля 7 декабря 2051

Адриен Ремилард не мог понять, зачем он так срочно понадобился профессору Анне Гаврыс-Сахвадзе. Она дальнировала ему в десять утра по нью-гемпширскому времени и пригласила его поужинать с ней, если у него найдется время.

Адриен торопился завершить свою долю переработки учебника отца «Программирование метаконцертных структур и матриц» – срок сдачи неумолимо приближался, и они с Дени были вынуждены задержаться на Земле, когда все остальные члены семьи отправились на Консилиум Орб. У него никак не могло найтись времени для болтовни со старым другом семьи – даже таким любимым, как «Дотти» Аннушка. Так он звал ее, когда еще не мог выговорить слово «доктор». Анна просто обожала семерых младших Ремилардов со всем пылом женщины, которая не может иметь своих детей, и, часто приходя в гости, приобщала их к русскому домашнему мороженому и другим незабываемым этническим лакомствам.

Когда она дальнировала ему, он сослался на неотложную работу. У него оставалось всего три дня, чтобы завершить свой раздел книги до отлета. Не отложить ли встречу, пока и Дотти Аннушка не прилетит на Орб? Тогда у них будет сколько угодно времени для долгих-долгих бесед. Или он прямо сейчас объявит, о чем ей надо с ним поговорить.

Но Анна сказала: «Я должна увидеться с тобой, Адриен, и немедленно. Будь так добр прошу тебя я бы не стала настаивать если бы дело не было таким критически важным».

И Адриен немедленно отправился к своему ролету и три часа спустя встретился с ней, чтобы поужинать в «Ветряной мельнице». Ресторанчик находился недалеко от Института изучения динамических полей, где работала Анна, в деревушке к северо-востоку от Кембриджа. Хотя Анна встретила его крепким русским объятием и поцелуем, ее омоложенное лицо выглядело осунувшимся – как ни старалась она экранировать свое эмоциональное состояние, ей не удавалось скрыть, что нервы у нее натянуты и прячет она сильнейшую тревогу. Она отказалась обсуждать свое «критически важное дело» в ресторане, да еще таком, как «Ветряная мельница»; вокруг полно оперантных ученых, поглощающих бутерброды и мясные пироги и запивающих их элем. Разговор придется отложить до того, как они после ужина отправятся в ее лабораторию, где, сказала она ему, они укроются за сигма-полем, нейтрализующим любое дальнирование, зондирование и сканирование, так что никто на Земле не сможет их подслушать.

Адриен вытаращил глаза и только и сказал: «Бога ради, Дотти!»

Но она ничего больше не говорила, пока он не кончил есть и они не вышли из уютного ресторанчика в зимнюю ночь. С замерзших болот дул ледяной ветер, но до комплекса ИИДП идти было недалеко. По указанию Анны свой ролет он оставил на ресторанной стоянке.

Когда они отошли на порядочное расстояние, Анна спросила:

– Ты знаешь, что жена Дэвида Макгрегора умерла?

– Да. Поль дальнировал папе, а папа сообщил мне. Ужасно! Дэвид и Маргарет казались такими счастливыми. Насколько я понял, ее самоубийство совершенно сломило Дэвида.

Они перешли улицу, свернули в переулок. И Анна взяла Адриена под руку.

– Дэвид дальнировал мне сегодня рано утром и сообщил новые подробности расследования. Магистрат обнаружил элементные человеческие останки, соотносимые с женщиной ее массы и включающие золото и металлические присадки, равные весу ее обручального кольца. Ее аура угасла, насколько могут судить крондакские компараторы. Во всяком случае, в радиусе тысячи световых лет от Орба ее нет. Магистрат готов объявить ее юридически мертвой, но вопрос останется открытым.

– Но она оставила записку…

– Написанную ее почерком, с отпечатками ее пальцев и следами ее ДНК.