Люсиль: Нет! Нет! Это уже не метапсихология – это черная магия! Так не бывает! Сознание не может быть порабощено другим сознанием. Человеческая личность…

Северен:…может раздробиться. Размножиться. Ты опытный психолог, мама. Ты знаешь, что в одном больном сознании могут угнездиться десятки разных личностей. В нормальном сознании! Кто знает, на какие чудовищные отклонения способно сознание операнта? Мы ведь можем использовать психорешетки, чтобы воздействовать на самую структуру времени и пространства, материи и энергии! Кто знает, на что еще мы способны? А нормальная психология гомо супериор еще только исследуется. Я сам участвую в этих опытах. Если подобная переброска осуществима, не исключено, что для жертвы она незаметна – как множественноличностный больной не сознает существования остальных личностей, кроме той, которая владеет им в данный момент.

Люсиль: Дени… ты думаешь, это могло случиться?

Дени: Не знаю. Но вы понимаете, почему мне страшно?

Филип: Еще бы! Кроме тебя с мамой, а еще дядюшки Роги, вероятно, только мы с Мори помним, каков был Виктор в расцвете сил. Его даже нельзя считать человеком. Он был… эволюционной аберрацией.

Северен (негромко): И я хорошо помню Виктора. В последний раз, то есть до Вторжения, мы его видели на семейном праздновании Рождества у tante Марджи в Берлине в две тысячи двенадцатом году. Фил, тебе было пятнадцать, а Мори – тринадцать, мне всего девять, Анн, Кэт и Адриен пешком под стол ходили, ну и, естественно, Поль еще не родился… Дядя Виктор явился с двумя своими марионетками, дядей Лу и дядей Леоном, как всегда, нагруженный дорогими подарками. И как всегда, оперантные родственники были очень вежливы, укрыв свое сознание за самыми надежными экранами, а нормали либо заискивали перед черной, но сказочно богатой овцой, либо умирали от страха. Только детишки обрадовались дяде Вику – те, что были слишком малы, чтобы понять, каков на самом деле этот великолепный красавец, щедрой рукой раздающий прямо-таки волшебные подарки… Вот тогда, в девять лет, я впервые понял… Вик не вступил со мной в телеконтакт, вообще ничего не сделал. Но все равно я понял. Впервые я осознал тайну зла и оледенел от ужаса. А Вик просто засмеялся и вручил мне фантастический ритмопрограммер с одним из первых мозгоинтерфейсов. Сразу после Рождества я его на что-то выменял…

Морис: И хорошо сделал. У этих ранних мозгоинтерфейсов имелись очень опасные свойства. (Задумчивая пауза.)

Дени (медленно): Мальчики, вы согласны, что никакое из знакомых нам оперантных существ не могло бы убить Бретта таким способом с дальнего расстояния?

Филип: По-моему, такое предположение логично, даже экзотический оперант класса Великих Магистров – конечно, исключая лилмиков, о которых мы знаем так мало, – должен был бы находиться совсем близко от Бретта, чтобы осуществить психотворческое высасывание такой невероятной сложности.

Дени: Магистрат прозондировал все ваши сознания и счел вас и ваших супруг не причастными к убийству Бретта. Аврелия и Шери были оправданы, поскольку их метапсихические способности слишком слабы для подобного убийства и они абсолютно не в состоянии сопротивляться методам психозондирования. Так что можно считать их вне подозрений. Но мы, как и Магистрат, знаем, что нас с вами зондирование полностью не высвечивает. Есть только четыре члена семьи, которые, как я знаю твердо, находились далеко от Райского порта, когда Бретт погиб на этом их траулере.