— Какова же истинная причина вашего визита, старина? Мэггс сел на стул, но тут же вскочил и сложил свои большие руки на груди.

— Что вы сделали со мной во время ужина? Короче, сэр, именно это меня интересует.

— Ах вот оно что? Боль вернулась.

— Скажите мне, что вы со мной сделали.

Вместо ответа Тобиас попытался приложить свою руку к больной щеке Джека Мэггса, но тот отшатнулся, недобро разжав губы, показывая десны.

— Вы выведали мои секреты.

— Нет.

— Вот почему все эти джентльмены так странно смотрели на меня, когда я проснулся.

— Вы вправе получить объяснение, — осторожно промолвил Тобиас, — но для этого не надо кричать на меня. Вот я сяду на этот стул, а вы садитесь на мой. Никто не желает вам зла, даю вам слово. То, что вы назвали «странным» взглядом, было человеческой симпатией. Они были джентльменами, а вы были слугой, но они были тронуты вашим состоянием. Вы переполнены призраками, фантомами, мистер Мэггс. Именно они причиняют вам страдания. Вы знали это? Вы знаете, что в вашей голове живут домовые, как жуки в рухнувшем дереве?

— Но как вы заставили меня заговорить? — уже закричал на него Джек Мэггс, снова сев, как тогда на стул, и положив руки на испачканные колени. — Я никогда в своей жизни не говорил во сне, никогда.

— Вчера вечером вы были сомнамбулой.

— Как там это ни называется, но это было ужасно, сэр; человек чувствует, как все, что у него внутри, вдруг выставлено всем напоказ. Это в тысячу раз постыдней, чем явиться к вам в грязных чулках.

— Вы предпочитаете терпеть боль?

— Я готов вернуть себе боль десятикратной силы, если с ней вернутся все мои секреты.

Воцарилась долгая пауза.

— Вы читаете? — наконец нарушил молчание Тобиас.

— Я не невежда, если вы так думаете.

— Тогда вы, возможно, прочитаете эту гладенькую записную книжечку, которая у вашего локтя. Да, это она. Раскройте на третьей странице с конца. Она датирована 16 апреля. Там вы прочтете все секреты, которые вы мне рассказали.

Джек Мэггс смотрел на книжку, но не касался ее.

— О, сэр, — промолвил он очень тихо. — Я думаю, разумно ли будет это делать.

— Откройте ее. Читайте.

Лакей дрожал так сильно, что Тобиас Отс невольно вспомнил Фараона, лошадь своего отца, чья пятнистая шкура так же дрожала, когда его седлали. А потом, когда Джек медленно и тщательно прочитал написанные от руки две страницы, у Тобиаса Отса созрела идея.

— И это все, что я сказал? И ничего более?

— Это все.

— Тогда я был чертовски пьян, сэр, простите за выражение.

— Но призрак живет в вас, — искренне уверил его Отс. — В вас сидит существо, которое желает вам зла, живет в вас, как глист-солитер в свинье. Этот фантом причиняет боль вашей щеке.

— Я не знаю никакого фантома, сэр. Никогда прежде не знал его имени.

— Я уверен, что могу навсегда снять боль вашей щеки.

— О, сэр, эта боль мучает меня уже многие годы. Сейчас она мне как старый друг.

— Разве это по-дружески — прилюдно подвергать вас такому испытанию?

Джек Мэггс закрыл книжечку и бережно положил ее на стол.

— Я счастлив насколько могу, сэр.

— А что, если я изгоню из вашего сердца демонов, которые причиняют вам боль? Что, если я запишу все на бумаге и положу в ящик? А потом, когда мы справимся с болью, то подойдем к камину и вместе сожжем эти листки, Джек Мэггс?

— Но что вам до этого, сэр? Это моя боль, в конце концов.