– И она чего-то боялась, – добавил Джейк.

– А еще она зачем-то надела зимнюю куртку, хотя на улице было около тридцати градусов тепла.

– Кроме того, не следует забывать про два имени, которые всплыли несколько раз, – сказал он. – Джон Сэнсом и Лиля Хос, уж не знаю, кто она такая, черт бы ее побрал. Но фамилия Хос звучит как-то по-иностранному.

– Как когда-то Маркакис.

Он снова погрузился в размышления, я пил кофе. Движение на Восьмой стало заметно медленнее – начинался утренний час пик. На небе, немного южнее востока, сияло солнце, его лучи падали не параллельно улице, а под небольшим углом, отбрасывая длинные диагональные тени.

– Дай мне что-нибудь для начала, – проговорил Джейк.

– Мы знаем недостаточно, – ответил я.

– Порассуждай.

– Я не могу. Придумать историю ничего не стоит, но в ней будет полно дыр. Да и вообще, где гарантия, что она окажется правильной?

– Попытайся. Дай мне какую-нибудь зацепку. Давай устроим что-то вроде мозгового штурма.

Я пожал плечами.

– Ты хоть раз встречался с кем-нибудь из парней из частей особого назначения?

– Ну, был знаком с двумя или тремя. Если считать ребят из Национальной гвардии, получится четыре или пять человек.

– Скорее всего, ты не знал ни одного. Большинство блестящих карьер в частях особого назначения – это чистейшей воды фикция. Они похожи на людей, которые утверждают, будто побывали в Вудстоке. Если всем верить, получится, что там собралось десять миллионов человек. Или взять, например, жителей Нью-Йорка, видевших, как самолеты врезались в Башни. Послушать их, так они все стали свидетелями катастрофы, и никто не смотрел в этот момент в другую сторону. Короче, те, кто говорят, что они служили в частях особого назначения, обычно врут. Большинство из них так и оттрубили весь срок в пехоте. А некоторые и вовсе не были в армии. Люди любят приукрашивать вещи.

– Как моя сестра.

– Такова природа человека.

– К чему ты клонишь?

– Я оперирую тем, что у нас есть: два случайных имени, начало избирательного сезона и твоя сестра, которая работала в Управлении личным составом.

– Ты думаешь, Джон Сэнсом врет насчет своего прошлого?

– Возможно, и нет, – ответил я. – Но это та область, в которой преувеличения – не редкость. И всем известно, что политика – грязный бизнес. Можно не сомневаться, что прямо сейчас кто-то проверяет приемщика из химчистки, в которую Сэнсом сдавал свою одежду, чтобы выяснить, имелась ли у парня грин-карта. Короче говоря, большого ума не нужно, чтобы предположить, что огромное количество людей изучает его биографию, раскладывая ее на отдельные факты. Это у нас национальный спорт.

– Тогда, может быть, Лиля Хос журналистка или референт. Возможно, она работает на кабельном телевидении или на радио. Что-нибудь в таком роде.

– Или конкурирует с Сэнсомом.

– Только не с таким именем. И не в Северной Каролине.

– Хорошо, предположим, она журналистка или референт, решила нажать на кого-нибудь из служащих управления личным составом и выбрала твою сестру.

– И чем она ее взяла?

– Это первая большая дыра в нашей истории, – сказал я.

Сьюзан Марк была в отчаянии и очень сильно напугана. Я не мог представить, чтобы журналистка сумела найти в жизни простой служащей из Пентагона нечто такое, что привело бы ее в подобное состояние. Репортеры умеют манипулировать и убеждать, но никто их особенно не боится.

– Сьюзан интересовалась политикой? – спросил я.