Белизер и его гости неприкаянно бродили по пыли среди этих шумных свадеб и в ожидании вожделенного пира набивали себе рты бисквитами и печеньем. Разумеется, они тоже не прочь были повеселиться, — и читатель вскоре это сам увидит, — но пока что голод сковывал их. Наконец один из представителей рода Белизеров, посланный на разведку, возвратился и объявил, что все готово, что пора садиться за стол. Услышав это, все устремились к ресторану.

Праздничный стол был накрыт в просторной зале разделенной аляповато расписанными раздвижными перегородками на несколько помещений, украшенных позолотой и одинаковыми зеркалами. Тут было слышно все что делалось в соседних помещениях, — смех, звон бока лов, переговоры с официантами и нетерпеливые звонки Из окон виднелся маленький садик, газоны и цветники которого чередовались, как клетки шахматной доски; в комнате плавал теплый пар, можно было подумать, будто вы находитесь в банном заведении. Сперва гости почувствовали здесь, как и в мэрии, боязливое почтение при виде длинного, уставленного приборами стола, по краям которого красовались искусственные померанцевые ветки, какие-то непонятные сооружения, зеленые и розовые сласти в вазах. Все это стояло здесь незыблемо, годами, ибо предназначалось для непрерывной вереницы свадеб, и все было засижено многими поколениями мух, которые и сейчас тучами носились над столом, хотя официанты и отгоняли их салфетками. Г-жи де Баранси все еще не было; приглашенные стали рассаживаться. Новобрачный хотел было занять место рядом с женой, но его сестра из Нанта объявила, что теперь это не принято, что это даже неприлично, что молодые должны сидеть друг против дружки. В конце концов с ней согласились, правда, после долгого спора, в пылу которого старик Белизер повернулся к своей снохе и спросил ее не без ехидства:

— Скажите-ка вы, какой теперь заведен порядок? Как было у вас на свадебном пиру с господином Вебером?

На это разносчица хлеба невозмутимо ответила, что она выходила замуж у себя на родине, свадебный обед был на ферме, и она сама подавала на стол. Выходка старика не имела успеха, но нетрудно было понять, что Белизеров не радует эта свадьба и что самый роскошный обед не привел бы их в хорошее расположение духа. Женился старший сын, и семья лишалась дойной коровы — самого надежного источника доходов.

Сперва ели молча, прежде всего потому, что сильно проголодались, а кроме того, все робели в присутствии важных официантов в черных фраках, которых Белизер тщетно пытался умилостивить тем, что старался улыбаться им как можно любезнее. Что за люди эти официанты из пригородных ресторанов! Лица у них помятые, поблекшие, но при этом наглые; подбородки гладко выбриты, густые бакенбарды не закрывают рта и придают ему насмешливое, холодное и властное выражение. Точь-в-точь префекты, отрешенные от должности, которым приходится исполнять унизительные обязанности. И с каким презрением смотрели они на этих горемык, на этих нищих, пирующих на свадьбе по пять франков с носа! Эту внушительную цифру — пять франков — каждый из приглашенных произносил с почтительным восторгом, она окружала Белизера ореолом величия, — он мог позволить себе истратить сто франков на свадебный обед! И эта же цифра наполняла официантов глубочайшим пренебрежением, которое выражалось в том, что они перемигивались между собой и прислуживали гостям с бесстрастными лицами.