Комната производила невиннейшее впечатление — легкий морской ветерок колыхал тюлевые шторы, солнце освещало идеально заправленную кровать, отражалось на поверхности стеклянного графина, и было трудно представить, что здесь кто-то жил. Немного обескураженная Маша открыла ящик тумбочки — он был пуст. Похоже, улики, которые следовало запечатлеть на фото, в комнате отсутствовали. Впрочем, на раздумья и удивление времени не предусматривалось, обыск следовало провести как можно быстрее, ведь Дмитрий мог вернуться в любой момент. Маша осмотрела санузел, заглянула во все ящики тумбочек, решительно направилась к стенному шкафу, в котором, должно быть, находились вещи аккуратного постояльца… И в этот самый момент за дверью раздались шаги — кто-то направлялся прямо к триста третьему номеру!

Для паники просто не было времени. Маша вздрогнула, стремительно метнулась к окну, но, сообразив, что таким способом ей из комнаты не выбраться, вновь устремилась к стенному шкафу. Забравшись внутрь, она кое-как ухитрилась прикрыть изнутри дверцу и замерла в углу возле небольшого кожаного чемодана. Сразу стало темно, душно, запахло старой мебелью.

Положение было просто кошмарным. Судя по всему, человек, поселившийся в триста третьем номере, мог без колебания убить всякого, кто вставал у него на пути, а потому Маша не сомневалась, что он прихлопнет ее словно надоедливую муху. Сейчас он войдет в комнату, откроет дверь шкафа, увидит притаившуюся там шпионку и… Но почему Валя не предупредила ее о приближении «фотографа»?! Может быть, она просто струсила, убежала, оставила свой пост? Или… Маша похолодела от страшной догадки, подумав, что, заметив в коридоре девочку, Дмитрий просто убил ее, доделав то, что ему не удалось совершить раньше.

— Что за народ пошел, двери за собой не запирают! — отчетливо послышался дребезжащий женский голос. — Пропадет что, а потом администрация виновата будет!

Ни с чем несравнимое по жути ожидание скорой расправы отпустило душу. Маша немного расслабилась, сообразив, что в номер вошел не Дмитрий, а уборщица.

Прямая угроза для жизни исчезла, однако девочка совсем не желала быть обнаруженной в стенном шкафу чужого гостиничного номера. Оставалось только надеяться, что уборщица не станет открывать дверцы, и покинет помещение, как только уберет его.

В носу щекотало все сильнее. Похоже, у Маши совершенно не к месту обнаружилась аллергия на пыль, и теперь она сдерживалась изо всех сил, стараясь не чихнуть. Только бы уборщица поскорее ушла, только бы появилась возможность распахнуть дверцы этого противного шкафа-душегубки и глотнуть свежего, пахнущего морем и осенью воздуха…

— А-а-апчхи-и!!!

Это был полный и окончательный провал. Но в тот самый момент, когда Маша так не вовремя чихнула, загудел пылесос, и голос девочки растворился в общем шуме. Уборщица ничего не заметила, продолжая наводить порядок в пустом, как она полагала, номере. Вот она подошла к шкафу, начала тщательно и неторопливо стирать с его створок незримые пылинки, вот двинулась дальше, протирая стоявшую на столике пустую, сверкающую на солнце пепельницу. Сердце Маши то замирало, в ожидании скорого разоблачения, то начинало стучать ровнее, а уборка все длилась и длилась, словно уборщица намеревалась проторчать в триста третьем номере до конца времен.

Но вот хлопнула входная дверь, щелкнул замок, и девочка поняла, что наконец-то ее оставили одну. Она как ошпаренная выскочила из шкафа, приложила ухо к двери и, убедившись, что в коридоре никого нет, выбежала наружу.