— Как она может нас остановить? Если мы твердо решим ехать, нас никто не остановит, — настаивала Филиппа.

— Идемте со мной, — сказал Нимрод, ступив на лестницу. — И готовьтесь. Вы еще не все знаете.

Нимрод распахнул дверь в кабинет мистера Гонта и вошел: Джон с Филиппой последовали за ним. Их глазам предстало странное зрелище. В кожаном кресле за столом сидел старик в шелковом халате. Джон подумал, что ему, должно бьггь, лет восемьдесят, а Филиппа решила, что даже больше. Детям он знаком не был, хотя сам старик, казалось, их узнал. Прошла минута, другая… И тут до них наконец дошло.

— Папа? — задохнувшись, окликнула его Филиппа.

Старик слабо улыбнулся, но ничего не ответил — похоже, он вовсе утратил дар речи. Перепуганные близнецы подошли ближе… Да, сомнений не было. Этот старик — их отец, Эдвард Гонт.

— Папа, что с тобой случилось? — Со слезами на глазах Джон схватил отца за худую, в пятнышках, руку.

Эдвард Гонт невнятно хмыкнул и пустил слюни.

— Прежде чем уехать, ваша мать наложила на него заклятие Мафусаила, — объяснил Нимрод. — Это заклятие усиливает метаболизм и ускоряет процесс старения. Одновременно она объяснила вашим двойникам, что в их — то есть в ваших — силах предотвратить быстрое старение отца, но для этого нужна ваша джинн-сила и личное присутствие. Каждый день без вас будет стоить ему двадцати лет жизни. Разумеется, она не знала, что говорит не с собственными детьми, а с их «вторыми я». Потому-то ваш отец так сильно состарился всего за несколько дней.

— А ты можешь это как-то остановить? — спросила Филиппа.

— Увы… Заклятие наложила Лейла, и мне не положено вмешиваться.

— Что же делать? — воскликнула Филиппа.

— Мы сами виноваты, — сказал Джон. — Если бы мы не поехали в Индию, папа остался бы таким, как раньше.

— Послушайте, — строго сказал Нимрод. — Если бы вы не поехали в Индию, мы с господином Ракшасом до сих пор лежали бы, замороженные, в подземелье. Очень вероятно, что мы остались бы там на долгие-долгие годы. Пока гуру Масамджхасара охотился бы за Королевой-коброй.

Нимрод ласково погладил тонкую, почти пергаментную руку Эдварда Гонта.

— Однако я уверен, что этот процесс ускоренного дряхления вполне обратим. Иными словами, ваш отец может снова помолодеть и вернуться в свое нормальное состояние. Постепенно. При условии, что ни один из вас не покинет дом и не поедет вслед за матерью. Надо просто ждать. Терпеливо ждать. — Нимрод на мгновение смолк. Он был явно чем-то опечален.

И Филиппа догадалась чем. — Прости, Нимрод, — сказала она. — Ты, наверно, думаешь, что мы большие эгоисты. И очень плохо воспитаны. Айша ведь была твоей матерью…

— Да, Нимрод, — сказал Джон. — Мне тоже очень жаль…

— Спасибо, Филиппа, — ответил дядя. — Спасибо, Джон.

Нимрод достал из кармана пальто огромную сигару.

— Что ж… — Он вздохнул и выпустил большое облако дыма. — Сами видите. О том, чтобы ехать в Иравотум за Лейлой, не может быть и речи. Во всяком случае, сейчас. Вы оба должны оставаться здесь не меньше месяца и заботиться об отце. Иначе он состарится еще больше.

— Но с мамой-то что будет, Нимрод? — с тоской спросил Джон. Ему очень не хватало матери. Уже не хватало. Дом был без нее как чужой.

— Она выполнит свое предназначение, Джон. Вот и все. Всем нам суждено выполнить свое предназначение.

Филиппа покачала головой.