— Молодчина, что вспомнила, Филиппа, — сказал Нимрод. — Я эту библейскую историю как-то подзабыл.

— Надеюсь, что вы оба правы, — сказал Джалобин и сбросил с плеч накидку, которой, по всей видимости, снабдил его Сэм. — Совершенно не хочу, чтобы он сделал из моей головы пресс-папье.

Со спортивным облачением Сэм и правда расстарался. Когда они чудесным образом перенеслись в Нью-Йорк, и он и Джалобин были уже одеты по всем правилам рукопашных боев. Сам ангел красовался в роскошной белой, расшитой бриллиантами накидке и белом спортивном трико — таких парней публика просто обожает. Напротив, по черному трико Джалобина, а главное — по ожерелью из белых черепов у него на шее было понятно, что Сэм изобразил соперника отъявленным злодеем. Он снабдил крошечными черепами даже шнурки черных спортивных ботинок дворецкого.

Джалобин вышел на середину ринга и пожал руку противнику. Тот нагло ухмылялся. Дворецкий возвратился в свой угол, стараясь улыбаться поувереннее и порешительнее, но ему это не удавалось. Получалось скорее зловеще. В Джалобина снова полетели апельсиновые корки, одна угодила ему прямо в голову. И тут, возвещая о начале боя, бухнул гонг.

— Удачи, Джалобин, — сказал Нимрод, похлопав своего дворецкого по плечу. — Удача вам весьма пригодится.

Сэм протянул руку. Джалобин решил ее снова пожать и тут же полетел по воздуху, точно деревенский мальчишка, который в жаркий летний день прыгнул с тарзанки в пруд. Филиппа и Нимрод даже зажмурились — с таким оглушительным треском приземлился Джалобин на брезентовое покрытие ринга. Громче, чем падает рояль с верхнего этажа! Бедный дворецкий так и остался лежать, а рефери начал отсчет. Сэм уже собрался торжествующе обходить ринг под рукоплескания болельщиков. Филиппа и Нимрод приоткрыли глаза. А потом, с явной неохотой, то же самое сделал и Джалобин.

— Встаньте, Джалобин! — завопил Нимрод. — Скорее! Иначе проиграете!

— Сию минуту, сэр, — заплетающимся языком сказал Джалобин и встал, покачиваясь, точно пьяный. Толпа загудела. И тут новый могучий удар Сэма обрушился на Джалобина, и тот рухнул как подкошенный.

— Н-да, этот ангел совсем не ангел, — заметил Нимрод. — Но он, похоже, понимает, как угодить американским зрителям.

Филиппа покачала головой и украдкой смахнула слезы. Каждое мгновение этого матча причиняло ей боль. Она не могла спокойно смотреть на то, как Джалобина мутузят, словно тряпичную куклу, тем более что это она, Филиппа, заставила его драться с ангелом. И все-таки девочка по-прежнему была уверена, что Джалобин может победить Сэма. Просунув голову под веревки, она крикнула лежащему ничком дворецкому:

— Не забывайте про руку, Джалобин! В следующий раз, когда эта горилла вас атакует, отразите удар рукой!

Джалобин поднялся. Но ноги его разъезжались. Сэм горделиво выпятил грудь, считая, что следующим ударом сможет закончить бой. Локоть его, словно кувалда, с размаху надвигался сверху на плечо Джалобина. Тут дворецкому и пришел бы конец, но он инстинктивно выставил руку, чтобы хоть как-то себя защитить.

Всем показалось, будто локоть Сэма натолкнулся на цельный кусок стали! Ангел взвыл, скорчился от боли и закружил по рингу, прижимая к себе поврежденную кисть. Костей он, впрочем, не переломал, но ушиб был сильнейший.

— А теперь сгребите его в охапку и шваркните об пол! — воодушевившись, завопила Филиппа.

Джалобин снова послушно сделал то, что предложила девочка, и своей неимоверно могучей рукой отправил Сэма в затяжной полет. Ангел шумно грохнулся на брезентовое покрытие ринга — точно хлопнула дверь в замке какого-нибудь великана.