— Уааау-у-у-у-у!

Фаустина вскочила с шезлонга и, спасаясь от пчелы, одним махом взобралась на высокий парапет гостиничной террасы. Но пчела настигла ее и здесь. И Фаустина, недолго думая, изящно, ласточкой нырнула вниз — прямиком в воды Гранд-канала.

Нимрод с Филиппой бросились к парапету и успели увидеть, как Фаустина вынырнула и поплыла к берегу. Тут же собралась толпа зевак. Сначала небольшая, но росла она, как показалось Филиппе, с неимоверной быстротой. Девочка схватила махровый халат, выбежала из номера и устремилась вниз по лестнице, чтобы Фаустине не пришлось краснеть, когда она вылезет на берег. Нимрод громко рассмеялся.

— Результат налицо, синьор Медичи, — сказал Нимрод. — Пчелки свое дело знают. Хорошая работа, друг мой. Отличная работа.

Синьор Медичи тщательно осмотрел террасу и печально развел руками.

— Я потерял свою лучшую пчелу, — удрученно сказал он.

Нимрод вручил ему еще кучу банкнот.

— Вот, держите, — сказал он. — Купите себе целый рой.

Глава 18

Новый укус пчелы

Фаустина шла назад в гостиницу вместе с Филиппой. Ей было совершенно наплевать на сенсационное впечатление, которое произвело ее купание на знаменитых венецианских гондольеров, хотя они тут же прозвали ее «Русалочка из Америки». Самое главное — она жива, она снова обрела тело, она может двигаться! Фаустина чувствовала себя великолепно. И была безумно счастлива. Даже купание в Гранд-канале оказалось приятным, тем более что прохладная вода смягчила боль от пяти пчелиных укусов. А самое главное — к ней вернулась джинн-сила! Забурлила, заиграла в ней, едва жаркое венецианское солнце коснулось ее забывшей о тепле кожи.

Они шли к лифту, как вдруг Фаустина услышала знакомый голос.

— Фаустина!

— Мама!

Дженни Сахерторт обнимала дочь, которую не видела двенадцать лет, и безуспешно пыталась сдержать слезы, Фаустина обнимала маму, и обеим было все равно, промокнет у Дженни платье или нет. Обе были счастливы.

— Мама, что ты тут делаешь?

— Ты же моя дочь! Я сразу почувствовала, что ты жива. И тут же прилетела!

— Я так на тебя сердилась… Прости меня! — воскликнула Фаустина.

— И ты меня прости, — сказала Дженни Сахерторт. — Я тоже виновата.

— Ты не виновата! В том, что случилось с Дыббаксом, твоей вины нет. Теперь я это знаю. Ты ни в чем не виновата. Прости за все, что я тебе наговорила. И мне очень стыдно, что я тогда устроила с британским премьер-министром.

— Давай поговорим об этом позже.

— Но как ты узнала, что я здесь? — спросила Фаустина.

— Ну конечно от Нимрода, — ответила доктор Сахерторт. — Он позвонил мне тут же, как только узнал, что твой дух обнаружен. Сначала я боялась, что эта затея сорвется, и до последней минуты не решалась сюда ехать. Ну, вдруг тебе бы не удалось вернуться в свое тело? Но в какой-то момент я поняла, что в любом случае обязана быть радом с тобой.

— Затея и вправду чуть не сорвалась, — смеясь, сказала Фаустина. — Когда я вернулась в тело, на меня какой-то ступор напал. Ни рукой ни ногой двинуть не могла. Я все слышала, все видела, но была совершенно парализована. Если б не пчелы, ты бы меня такой и застала.

— Пчелы?

Уже в лифте Фаустина с Филиппой рассказали доктору Сахерторт о синьоре Медичи и его пчелотерапии.

— Вот уж не думала, что когда-нибудь буду счастлива оттого, что мою дочь покусала пчела! — воскликнула Дженни.

— Вот и я совершенно не возражала! — Фаустина громко засмеялась и снова обняла мать.