Так вот, накануне у проститутки был шумный конфликт с немолодым клиентом, не пожелавшим достойно платить за ее опыт. Клиент аргументировал отказ тем, что в его возрасте гораздо больше ценится свежесть. Со скандалом провожая «импотента и нахала», проститутка хлопнула дверью так, что пластмассовая шестерка (номер ее квартиры), слетев с гвоздика, превратилась в девятку. Эта девятка поломала жизнь нашей Ольги и спасла депутата. Она сбила его с толку, он перепутал этаж и вошел не в ту дверь.

Трудно передать состояние депутата, когда в ответ на его звонок на пороге выросла дебелая дама в стоптанных шлепанцах и красном вульгарном халате. Из халата буквально выпадала пышная грудь, напоминающая скорей коровье вымя, чем девичьи перси, о которых с упоением твердила Лили.

Депутат растерялся.

– Простите, – пролепетал он, – мне нужна Ольга.

– Разве не видишь, болван, что это я, – пропитым и прокуренным басом раздалось ему в ответ.

«Но она совсем не дитя», – подумал депутат и ноги у него подкосились.

Надо было срочно что-то предпринимать, но, перед тем как что-то предпринять, депутат (попривычке) должен был хорошенько со всеми посоветоваться и немного подумать. Однако времени на раздумья ему не оставили: события развивались архистремительно.

– Ты почему так рано приперся, козел? – ставя громадные кулачища на монументальные бока, грозно поинтересовалась дама.

«Да она совсем и не стройна, зато безвкусна», – потерянно отметил депутат, с ужасом глядя на красный халат и стоптанные тапочки проститутки.

– Я вовремя, я не рано, – испуганно пятясь, промямлил он, собираясь извиниться и быстро уйти, но дама схватила беднягу за грудки и решительно втащила в квартиру.

Поскольку силы были очевидно неравны, оказать сопротивление депутат (попривычке) не решился и отдался на волю Бога. Тем временем дама повела себя возмутительно: она пышным своим бедром прижала депутата к стене и прошипела:

– Не вздумай выкинуть фортель, сморчок.

«О чем идет речь?» – мысленно ужаснулся депутат, теряясь в догадках и дерзко ругая приму-Лили.

Одновременно с этим он поглядывал на дверь. С тоской, разумеется.

– Так что? Не выкинешь? – яростно спросила дама.

Депутат покрылся испариной и (попривычке) решил быть покорным.

– Не выкину, – заверил он.

Дама отпрянула, но предупредила:

– Знай, если я согласилась, это еще не значит ничего. В полиции нравов я со всеми дружна, и все, как один, взяточники. Будешь много с меня требовать, будешь как липку меня обдирать, я сама с тобой разберусь, как с прежним своим «пастухом».

И дама показала кулак, огромный красный кулак, после чего страдальчески закатила глаза, старательно перекрестилась и смиренно обратилась к Христу и его святой семье:

– Дай ему, мой добрый Иисус, хорошей шлюхи и в Царстве Небесном. Надеюсь, и Дева Мария позаботится о нем, грешном, да не останется в стороне и ее муж – святой Иосиф, ведь «пастух» мой, хоть был и дурак, но все же не худший из покойников.

– Так ваш пастух умер? – прозрел депутат.

– Да! И не сам! – с гордостью заверила дама и, зверея, пояснила: – А все потому, что обирал меня злодей!

Депутат задрожал и взмолился:

– Мадемуазель, не понимаю о чем идет разговор, я вовсе не хотел вас обирать! Напротив, имел даже в планах жениться!

Несмотря на то, что в голосе его было очень мало уверенности, проститутка опешила. Она вытаращила глаза и долго-долго смотрела на плешь депутата, после чего с презрением осведомилась:

– Не объелся ли ты белены, старый козел? Ишь о чем размечтался! Что бы я, первая в квартале шлюха, вышла замуж за тебя? Нет уж, дудки! Лучше я кому-нибудь бесплатно дам!

И снова принимая смиренный вид, она добавила:

– Надеюсь, за это Господь меня не покарает.