Вдруг Павел Александрович случайно поймал холодный взгляд сына и рассердился.

– Жорж, ты что столбом стоишь? – строго спросил он, нехотя отстраняясь от жены.

– А что я должен делать? – удивился тот.

– Бери билет и отправляйся за вещами.

Ольга вступилась за пасынка:

– Павлуша, только что объявляли, что вещи начнут выдавать через двадцать минут.

– Мой ты ангел, – мгновенно растаял Павлуша. – Все-то она знает.

Георгий, сообразив, что отец пребывает в хорошем настроении только по отношению к жене, с ужасом ждал момента, когда станет известно, что Ольга пьяна. Конечно же она снова выйдет сухой из воды: виноват будет только Георгий. Посыпятся раздраженные вопросы: «Почему позволил? Почему не уследил?»

Георгий поспешил предупредить возможный конфликт.

– Кто-то пустил слух, что с вашим самолетом произошла авария, – сообщил он отцу.

– Что ты говоришь? – удивился Павел Александрович, с сочувствием глядя на жену.

– Да-да, – подтвердил Георгий. – Ольга Петровна конечно же запаниковала. Разнервничалась. Ее просто трясло. А в аптечных киосках, как назло, ничего приличного из успокоительного не оказалось. Только настойка пустырника.

– Надо было брать ее, – заранее рассердился на бестолковость сына Павел Александрович.

– Я так и поступил, – успокоил его Георгий, – но что такое настойка пустырника? В ее-то состоянии. Как слону дробина. В общем, еле-еле, с большим трудом уговорил Ольгу Петровну заглотнуть полный флакончик.

Павел Александрович заботливо посмотрел на жену:

– И как?

Ольга одарила пасынка признательным взглядом и брезгливо передернула плечами.

– Брр! Гадость какая! – с гримаской отвращения призналась она. – До сих пор у меня изжога. Павел, твой сын настоящий экзекутор.

Павел Александрович в тайне (даже от себя) ревновал жену к сыну. Теперь он остался доволен, одобряюще похлопал Георгия по плечу и со сдержанной нежностью сказал:

– Молодец, сынок, вижу тебе можно доверить самое дорогое…

Ольга обиженно дернула мужа за руку, стягивая внимание на себя.

– Но, Павлуша, теперь, после такого лечения, вести автомобиль придется тебе. Сам понимаешь, эта гадость – пустырник – на чистом спирте.

– Конечно, ангел мой, – согласился Павел Александрович, целуя жене пальчики.

– Заодно полюбуешься, какое удовольствие путешествовать на этой консервной банке, – капризно надувая губки, сказала Ольга. – Кстати, банка лихо прыгает назад, перед тем как выкатиться вперед. Сегодня мы едва не столкнулись с новеньким «Порше». Какой-то болв…

Ольга запнулась, но тут же нашлась: проглотив ругательство, она продолжила:

– Какой-то болгарин припарковался к нам вплотную. Еле избежала аварии.

Георгий злорадно усмехнулся, когда мачеха едва не «блеснула» своими хвалеными безупречными манерами, но Павел Александрович ничего предосудительного не заметил, а лишь ревниво поинтересовался:

– Любовь моя, почему ты решила, что он болгарин? Ты что, с ним разговаривала?

– Нет конечно. Георгий сказал мне, что он болгарин, и я поверила.

Павел Александрович повернулся к сыну. В его глазах были вопрос и подозрение.

«Опять на меня стрелки перевела, сучка,» – уже едва ли не восхищаясь наглостью Ольги подумал Георгий, но ответил отцу без запинки:

– Это было видно по номерам «Порше».

Благодаря мачехе он чрезвычайно развил сообразительность.

Глава 3

На радость Ольге, «опель» словно взбесился: по дороге из аэропорта он прыгал будто кузнечик.