— Да, кто-то к тебе сегодня днём приходил. Очень долго звонил и стучал, кричал. По-моему, это твоя наложница была, — как бы между делом со скукой в голосе сообщила мне джинния.

— И что ты сделала? — насторожился я, чувствуя, что без неприятностей не обошлось.

Джинния повернула ко мне лицо, на котором было такое неподдельное выражение искреннего удивления, наивности и честности, что у меня зубы заныли от нехорошего предчувствия.

— Ничего, мой господин, совершенно не обращала на это внимания. А когда мне шум надоел, то просто включила звук на телевизоре погромче, — сообщила она мне.

— Блин, — я хлопнул себя ладонью по лицу, — блин… ну, за что мне всё это?!

Забрав с собою банку с раствором и монетами, я ушёл на кухню. Там с трудом дождался, когда налёт на монетах размякнет и начнёт сходить, после чего по одной вынул монеты, ополоснул, высушил и убрал в монетный альбом, купленный специально для такого случая.

На следующий день навестил продавца в ларьке с DVD-дисками — фильмами и играми. Вряд ли их кто покупает в наше время, но владельцу (он же вечный и, по-моему, единственный продавец) было до фонаря, маржу он снимал с другого. По соседству с дисками притулились две стеклянные рамочки с зёленой бархоткой, на которой лежали коллекционные монеты: юбилейные российские десятирублёвки из современных монет, медные царские копейки, пятачки той же эпохи, серебреные гривенники советского времени и листок бумаги с крупными напечатанными буквами: покупаю и продаю старинные монеты.

— Привет, Николаич, — поприветствовал я плюгавого мужичка с тоскливым взглядом. По виду и не скажешь, что тот некогда держал полгорода в ежовых рукавицах, будучи начальником участковых в райотделе милиции по нашему району. Ушёл Прохоров на пенсию ещё в милиции, до реформы и открыл себе ларёк с дисками. За этим бизнесом что-то прикрывая, более доходное, например, скупку антиквариата и монет, как я выше предположил. Знаем мы друг друга неплохо, хотя и не друзья, так, хорошие знакомые, частенько сталкивающиеся на охоте. Тем более, разница в возрасте немаленькая.

— Привет, Вить. Что хотел?

— Сразу к делу, — хмыкнул я. — Да вот, хотел оценить кое-что. Монетки не посмотришь?

— Выкладывай, — мужчина хлопнул ладошкой по крошечному кусочку пластикового подоконника, выполнявшего здесь роль прилавка.

— Их много.

— Много, говоришь, хм… ладно, ты на машине?

— Да, — кивнул я.

— Далеко стоит?

— В двадцати метрах от тебя, сзади.

— Подгоняй ее сюда, напротив, чтобы я мог сесть в неё и присматривать за своими окнами.

Я мотнул головой вверх, намекая на запрещающий знак, который висел прямо на проводах, которые пересекали половину площади.

— Да брось, какие тут гаишники? Все катаются, один только ты честный. На крайний случай — ты мне товар привёз, только-только закончили разгрузку. По закону в этом случае можно под знак заезжать, — произнёс он.

Через пять минут Прохоров сидел рядом со мной на переднем сиденье и рассматривал мои трофеи. Сорок семь старинных монеток, десять серебряных — два гривенника и восемь двадцатикопеечных, тридцать семь медных пятикопеечных.

— Екатерининские, хм… поистерлись… чеканка у половины грубая, хм… где нашёл?

— Там больше нет. Николаич, я ж не карту сокровищ пришёл продавать, а монеты оценить. Сам возьмёшь? А если не сам, то сколько дашь?

— Ну-у, так сразу и не скажешь, — протянул он. — Монеты старые, не просто старинные, а старые.