— У тебя вон печь стоит, за ней нет ничего другого, может что-то завалялось кроме утюга? — перевёл я тему разговора. — Посмотрел бы, а?

Тот с сомнением окинул взглядом огромную русскую печку с облупившимися боками и чёрной широкой полосой гари над топкой.

— Да ну, хлам там один да дерьмо мышиное, а утюг вот. Ну, хочешь, я тебе почищу его?

Видно было, что копаться в старом хламе ему хочется меньше всего, а вот получить денежку и рвануть за загадочным сэмом (подозреваю, что самогоном), чтобы унять огонь внутри — ещё как.

— Найдёшь что-то ещё и куплю у тебя этот утюг за тысячу, или пошёл я.

— Смотри, — пригрозил он мне, — ты обещал.

Лапоть нашёлся почти сразу, стоило только Кольку откинуть несколько замызганных тряпок, засунутых между стеной дома и печкой.

— О, б… я, лапоть! Ты смотри — как по заказу! — удивлённо воскликнул мужик. — Ты там часом не колдун?

— Волхв я, — ответил я, забирая вещь из рук собеседника. — А неплохой лапоть-то, даже не ожидал.

Наверное, это была единственная вещь, которая выглядела новой, чистой и красивой. Внутри сидела чёрная, как смоль мышь… с бородой.

— Держи, — я вручил мужику тысячу и вышел из дома. Наконец-то чистый свежий воздух, а то от вони внутри дома у меня голова того гляди закружится.

— Эй, а утюг? — раздался крик мне в спину.

— Себе оставь, — буркнул я, опять мучаясь, чтобы протиснуться мимо калитки. Всё-таки, не уберёгся и задел грязное плесневое дерево одеждой, оставив жирный грязный след на белой футболке.

Оказавшись дома, я вытащил из пакета лапоть и положил на пол в коридоре, не зная, как дальше поступать. Из него тут же выскочила мышь, в одно мгновение оборотившись Тишкой. И вот сейчас я его рассмотрел подробно, в полный рост. Не очень рослый, сантиметров восемьдесят в высоту, не больше, но широкоплечий, коренастый. Никакой ассиметричности в пропорциях тела, уродующих обычных карликов не было и в помине, разве что, ладони и ступни выделяются чуть большими размерами, чем нужно при таком росте. Волосы длинные, торчат во все стороны и почти закрывают глаза, борода лопатой до ключиц, одет домовой был в латанную-перелатанную рубашку, простенькую, из серого холста и точно такие же штаны, даже скорее портки, подвязанные верёвкой. Ноги босые, но чистые, словно, только что вымыл.

— Эх, хоромы-то небогатые, а, волхв? — покачал головою Тишка. — Землицы много, а дом хлипкий да маленький. Рухляди нет, посуда… тьфу, а не посуда. На кухни хоть шаром покати.

Вот ведь быстрый какой, никуда не исчезал, а всё уже рассмотрел: холодильник пустой, посуду одноразовую да пластиковую, чайник электрический, отсутствие мебели и личных вещей. Домой, одним словом.

— Это временное жилище, — пояснил я домашней нечисти. — На улице уже стоит площадка, которую под дом отвёл, можешь посмотреть. Там всё на века будет сделано и места много.

— Эт хорошо, — тут же закивал домовой, — эт правильно. Ну, тады и я не стану тут сильно обживаться… ты лапоть-то мой рядом с порожком положь, агась? Так мне попроще будет на новое место перебраться, а то два раза подряд корни рвать тяжело. Дом-то духи строили?

Я кивком подтвердил его догадку.

— Эх, так себе из них работнички, без души работают, не заплатишь — не встанут с места. Тебе бы дворового хорошего, он бы им отлынивать не давал.

— Ты ещё скажи, что у тебя такой примете находится, — хмыкнул я, разгадав нехитрую уловку собеседника.

— А вот и есть. Последний дворовый, как и я из домовых последний, эх, — тяжело вздохнул домовой.