Изменить размер шрифта - +
Но если вы намерены играть на этом инструменте в тесном пространстве деревенского домика…

Я расправил плечи и вскинул голову:

— Вы произнесли слова «на этом инструменте», Дживс. И произнесли их враждебным брезгливым тоном. Должен ли я сделать вывод, что вам не нравится это банджо?

— Не нравится, сэр.

— Но ведь до сих пор вы его терпели.

— С великими муками, сэр.

— Так знайте же, что люди более достойные, чем вы, терпели неудобства, в сравнении с которыми банджо просто цветочки. Известно ли вам, что один болгарин, такой Элия Господинофф, играл однажды на волынке двадцать четыре часа без передышки? Об этом рассказывает Рипли в разделе «Хотите верьте, хотите нет».

— Вот как, сэр?

— И вы наверняка думаете, что камердинер Господиноффа устроил своему хозяину по этому поводу обструкцию? Со смеху лопнуть можно. Они там, в Болгарии, сделаны из другого теста. Уверен, он с начала и до конца поддерживал своего хозяина, пожелавшего поставить рекорд среди стран Центральной Европы, и, уж конечно, постоянно приносил ему мороженое и разные вкусности для подкрепления сил. Берите пример с болгар, Дживс.

— Нет, сэр, увольте меня, прошу вас.

— Какого черта, Дживс, вы и так объявили, что увольняетесь.

— Правильнее было бы сказать: я не могу отступиться от своего намерения.

— Хм.

Я задумался.

— Вы это серьезно, Дживс?

— Да, сэр.

— Вы все тщательно обдумали, взвесили все «за» и «против», сопоставили то-се, пятое-десятое?

— Да, сэр.

— Ваше решение окончательное?

— Да, сэр. Если вы действительно намерены продолжать игру на этом инструменте, у меня нет выбора: я должен оставить свое место у вас.

Горячая кровь Вустеров вскипела. Обстоятельства так складывались в последние годы, что этот ничтожный субъект стал эдаким домашним Муссолини; но ладно, отметем это в сторону и встанем на твердую почву фактов, кто он, в сущности, такой, этот Дживс? Слуга. Лакей, которому платят жалованье. А человек не может раболепствовать — или раболепничать? — перед своим слугой до скончания века. Наступает миг, когда он должен вспомнить, как доблестно сражались его предки в битве при Креси [4], и твердо настоять на своем. Именно такой миг наступил сейчас.

— Ну и уходите, черт побери.

— Благодарю вас, сэр.

 

ГЛАВА 2. Чаффи

 

Что греха таить, когда я через полчаса взял трость, шляпу и лимонного цвета перчатки и вышел из дому пройтись, на душе у меня было чернее тучи. Страшно было подумать, как я теперь буду жить без Дживса, однако мысль о том, чтобы сдаться, ни разу не пришла в голову. Я шагал, горя воинственным огнем и сверкая блеском лат, еще минута — и я бы заржал, как боевой конь, или даже издал бы древний боевой клич Вустеров, но, свернув на Пиккадилли, я заметил на горизонте знакомый силуэт.

Знакомым силуэтом оказался мой школьный приятель, пятый барон Чаффнел, и именно его тетка Миртл, если вы помните, бражничала вчера вечером с этим исчадием ада Глоссопом.

Увидев Чаффи, я вспомнил, что мне нужен коттедж в деревне, а Чаффи именно тот человек, кто может мне коттедж предоставить.

Я вам никогда не рассказывал о Чаффи? Если рассказывал, скажите. Я знаю его чуть не с пеленок, мы вместе учились сначала в закрытой школе, потом в Итоне, потом в Оксфорде. Но сейчас мы видимся не сказать чтоб слишком часто, ибо он по большей части живет в Чаффнел-Реджисе, в графстве Сомерсетшир, где ему принадлежит на побережье немыслимых размеров дворец в сто пятьдесят комнат минимум и раскинувшийся на десятки миль вокруг дворца парк.

Быстрый переход