|
Небось не каждый день присылают подполковника из Питера на капитанскую должность. По поводу прибытия которого звонит аж сам начальник управления… Конечно, Забелин решил, не теряя времени, определиться, что сие означало: подвох, проверку, предупреждение, сведение счётов? Подковёрные интриги — как ветер и дождь: можно их не любить, но не считаться с ними нельзя. Не то схлопочешь себе что-нибудь посерьёзней простуды. И посему Забелин наверняка заблаговременно изучил её файл, потом понаблюдал со стороны возле ментовки и наконец, видно сделав первые выводы, пригласил пообщаться напрямую. Оксана на его месте, наверное, поступила бы так же. Особенно если было бы, куда приглашать…
…А селёдка, между прочим, оказалась не какой-нибудь там «атлантической пряного посола». В душистом масле плавала нежная, жирная скумбрия, какую не достанешь ни в каком магазине элитных деликатесов. Кто не ел её с картошкой и крупными кольцами лука, тот вообще недостоин рассуждать о вкусной и здоровой еде. Хоть за руку себя хватай, чтобы не подцепить вилкой ещё один, ну самый-самый распоследний кусочек… Марьяна заметила интерес гостьи и с улыбкой подложила из большой банки ещё. Оксана покраснела и опять потянулась к заветной миске. О служебных делах Забелин заговорил с Варенцовой только в «Ниве», на обратном пути. Дел хватило ровно до двери гостиницы: территория огромная, в отделе недокомплект, клюквенно-морошечные болота побольше иного европейского государства, остальное — чащобы едва не хуже болот, летом — только на вертолёте. А там, куда худо-бедно добралась цивилизация, — там, естественно, воруют. И по линии Минюста, и в войсках, и в МВД. Только контрразведывательное обеспечение и спасает. — Ясно, — сказала Варенцова. Забелин ей нравился. — Ну что ж, будем вливаться. Спасибо за всё! Вообще-то с Забелиным всё было ясно, если бы не маленькое «но». Не слишком ли много икон? На торпеде «Нивы», на веранде, в одной комнате, в другой. Интересно, есть ли в служебном кабинете? На истово, фанатично верующего он что-то не очень похож. Может, чёрта боится? Русалок, лешего? На краю-то леса живя… — Вы, Оксана Викторовна, отдыхайте, — сказал ей подполковник. — Поутру поедем к начальству. Представитесь Зеленцову, заглянем в кадры, решим вопрос с вооружением и денежным довольствием… Да и у меня там кое-какие делишки. Ну всё, до завтра… — Супруге кланяйтесь, — улыбнулась Оксана. Проводила взглядом растворившуюся в сумерках белую «Ниву» и пошла к себе за стальную дверь. В руке у неё был полиэтиленовый кулёк с гостинцами для Тишки. Кусок рыбного пирога, домашняя сметана, варёная щучья голова…
Олег Петрович Краев. Знакомые всё лица
Марш-бросок по тропинке, неведомо кем протоптанной параллельно шоссе, дался Краеву на удивление легко. Сумка у него была не тяжёлая, маленькие колёсики, рассчитанные вообще-то на гладкие полы аэропортов и вокзалов, преспокойно одолевали камни и корни. Солнце уже готовилось отлого погрузиться за горизонт, обещая но-настоящему светлую северную ночь, когда Олег миновал дорожный указатель и за ним — последний километр леса. Великая всё же штука — мышечная радость! Ощущая неизвестно откуда взявшееся желание жить, Краев обратился к дядьке из местных, что-то проверявшему под капотом белой потасканной «Нивы»: — Добрый вечер, уважаемый! Не подскажете, где бы тут у вас остановиться на несколько дней? Произнося это, он посмотрел на самого себя со стороны, глазами пещёрского жителя, и чуть не расхохотался. Не турист, не грибник — интеллигентного вида гражданин с дорожной сумкой и компьютерным кейсом, выходящий пешочком из леса… за которым, всего-то в сотне вёрст, лежит единственный источник приезжих — железнодорожная станция… Ну и куда ж ты, милок, семимильные сапоги подевал? Между тем дядька захлопнул капот, вытер руки и просто сказал: — Садись, подвезу до гостиницы. |
