Вот только разум отказывался смириться с этим. Сердце кольнуло от осознания того, что она уезжает. Прямо сейчас. Может, даже я застану её перед отъездом. Мы не разговаривали с ней с момента её переселения в другую комнату. Если не считать ссору. Но тот скандал конструктивным диалогом никак не назовёшь.

И вот она уезжает. Оставляет меня. Причём, мне даже не пришлось уговаривать её, придумывая разные причины. Она сама так решила. За нас обоих. Сомкнул руки на руле с такой силой, что на миг показалось, сломаю. В тот момент, не сразу понял, что неосознанно затаил дыхание, а кулаки сжались сами собой. Такого раньше не было, чтобы она всего лишь ставила меня перед фактом. Да ещё и чемоданы заранее собрала. Как будто моё мнение ничего не значило!

И сейчас я даже не знал, чего хотел больше: чтобы она всё ещё была дома или же уже уехала. Саркастически усмехнулся в одиночестве салона. Кого я обманываю? Конечно, я хотел, чтобы она всё ещё находилась в поместье, чтобы кинулась мне на грудь и исступлённо поцеловала, заверяя в своей любви...Мы ещё очень нескоро увидимся...

Заехал на территорию и меня окатила волной облегчения. Успел. Слуги только заносили вещи в машину.

Кивнул Зоричу, уже вовсю управлявшему всем процессом, и зашёл домой. Марианна как раз спускалась по лестнице. Одета в коротенькое чёрное платье и туфли на высоких каблуках. Моментально озверел, представив, как она поедет в этом в одной машине с чужими мужиками. Понимал, что она сделал это намеренно, чтобы вывести меня из себя, зная, как я отреагирую на подобное.

На чистом автомате собирался шагнуть навстречу, когда встретился с её ледяным взглядом. И внутри что–то оборвалось. Резко. С мясом. Понял, что никого прощания не будет. Ни слёз, ни упрёков, ни просьб, вашу мать! Ничего. В сиреневых глазах царил самый настоящий лёд. Холодный и отталкивающий. От которого стыла кровь в жилах.

Марианна посмотрела прямо на меня и прошла мимо. Совсем рядом. Так, будто меня там и не было. Я лишь крепче стиснул зубы и сунул руки в карманы, чтобы не сорваться. Не схватить её за руку и не выбить из головы все эти долбаные мысли о расставании. Их я понять не мог, как ни силился. Разве она может быть свободна вдали от меня? И что тогда значит для неё «быть свободной»? Быть независимой от меня? Этого она желает? Возможности самой принимать решения? Если она добивается именно такой «свободы», то я точно не мог предоставить ей этого. Я сам был накрепко привязан к ней невидимой веревкой. И сейчас эта верёвка была накинута на мою шею, и душила, не давая возможности вздохнуть полной грудью. Марианна отдалялась от меня, а захват, вместо того, чтобы слабеть, смыкался на горле всё сильнее.

Выдохнул воздух и пошёл в кабинет. Сразу направился к бару и, не обратив внимания на стакан, взял бутылку виски.

Сделал глоток янтарной жидкости и встал у окна. Следил, как парни усаживались во внедорожник. Серафим давал последние распоряжения водителю. Вот к машине подошла Марианна, и один из охранников, кажется тот самый ублюдок, что недавно был наказан за своеволие, помог ей сесть в машину. Она поблагодарила его и улыбнулась. Улыбнулась, чёрт побери! Какому–то грёбаному придурку. А на дом даже не оглянулась. Зная, что ещё долго не увидимся, меня игнорирует, а ему скалится!

Джип взревел и уехал. А я всё ещё стоял у окна и чувствовал, как накатывает волнами дикая ярость. На Марианну, на себя, на Влада и этого сукиного сына Асмодея. Но больше всего на жену. Она уехала так, будто ставила точку в наших отношениях. Будто не было этих десяти лет нашей общей жизни. И теперь она начинала новую жизнь! Без меня! Совершенно другой. Такой, какой я её ещё не знал. Зато она меня знала. И, наверняка, понимала, что это не всё.