|
«Будущий горный спецназ Аниора» получил знание элионского языка, легкий тюнинг организма, включающий введение чего-то вроде нанотел в кровь, и хрен знает какой объем информации по стратегии и тактике ведения боевых действий, в заархивированном виде записанных на подкорку. Заметив по моей реакции, что сделал что-то не то, Эол, увлеченно рассказывающий про объем проделанной работы, вдруг потух, отвел в сторону взгляд и… мрачно вздохнул: — Ну, вот, проявил инициативу, называется… — И где они сейчас? — я судорожно попытался представить перспективы использования такой массы модифицированных воинов. — Грузовым флаером отправлены к Ольгерду. Ему сейчас приходится тяжко — вчера на рассвете армия Ордена перешла границу, и довольно быстро движется на Аниор… — с легким вызовом в голосе буркнул Хранитель. — Так! Если мне не изменяет память, ты говорил, что мой брат собирался лететь к Маасу… — тактично сместила акценты моя супруга. — Ольгерд передумал? — Нет. Он считает, что у него пока недостаточно доказательств вины Черной сотни. Появится что-нибудь еще — сразу и полетим. Кроме того, переговоры, в которых Маас будет говорить с позиции силы, нас не устраивают: надо сначала потрепать его войска так, чтобы перспектива продолжать войну начала пугать даже самых фанатичных военачальников Империи, а уже потом начинать гнуть свою линию. В общем, этим он сейчас и занимается. Вместе с твоими подопечными… — Да, пацанам надо помочь… — буркнул я, и, откинув спинку кресла, прикрыл глаза… Как ни странно, тормошить меня не стали. Ни слегка перестаравшийся Эол, ни моя ненаглядная супруга, сообразившая, что я опять поймал свою Музу за выдающиеся назад достопримечательности. Поэтому, выбираясь из флаера на крышу дворцового комплекса Аниора, я более-менее представлял себе план будущих мероприятий… Сорвавшийся с катушек Хранитель — это нечто. А почувствовавший вкус Праздника Непослушания — вообще атас: заказ на полторы сотни комплектов обмундирования монахов Белой сотни и столько же примитивных, но выполняющих основную функцию приборов ночного видения Эол сварганил за четыре часа. Еще двадцать минут ушло на «старение» оружия и ряс, синтез эпилятора, способного удалять не все волосы подчистую, а оставлять растительность длиной полтора-два миллиметра, и тонального крема. И полчаса на то, чтобы встроить в флаер помесь мини-сканера с мини-принтером, жизненно необходимую для создания чего-нибудь вроде верительных грамот. Или того, что вручают в Империи гонцам. Крайне довольные друг другом и проделанной работой, мы с Эолом плотно пообедали, и, подтрунивая над Беатой, пролетающей мимо участия в вечернем шоу, забрались в летательный аппарат, забитый упаковками со шмотьем и оружием. Моя супруга, злая, как собака, влезла вслед за нами, и, забившись в дальний от меня конец салона, принялась бурчать. По ее мнению, даже самый последний гад во всем Веере Миров, придумывая планы измывательств над противником, обязательно должен был забронировать в них место для любимой супруги. А я, нехороший человек, либо декларирую все, что угодно, кроме любви, либо непроходимо туп. Возражать ей было бесполезно: все возможные варианты, кроме мастэктомии, не катили. А ради того, чтобы спасти жену от последней, я был готов пасть смертью храбрых. И отказаться от всех без исключения планов. И своих, и чужих. Поэтому приходилось отшучиваться, переводить стрелки на что-нибудь еще и обещать оставить ей аж два места в следующей, еще более интересной, чем эта, операции. Несмотря на все мои уговоры, настроение у Хвостика становилось все хуже и хуже, и в какой-то момент я действительно почувствовал себя редиской. |
