Не было слышно никаких звуков, кроме скрипа сползающей вниз «молнии». Ничего больше.

Ева встала, подняла руки, будто сдаваясь на милость победителей, и оранжевое платье медленно начало сползать по ее рукам, по груди, по бедрам… наконец оно свалилось на пол ярким: беззащитным комочком.

Она переступила через платье, и возникла долгая пауза — но я не назвал бы молчание неловким. Теперь это была пульсирующая, наполненная электрическим зарядом тишина, ее треск был почти слышимым. Ева в наряде от «Александрии» в Лагуна-Парадиз являла сногсшибательное зрелище, но сейчас, в узком бледно-розовом бюстгальтере и крохотном бикини, шикарные просторы ее белой плоти были просто восхитительны. Ее вызывающую наготу прикрывал всего лишь розовый клочок на бедрах и еще одна розовая полоска, едва удерживавшая пышные кремовато-белые холмы, трепетно вздымавшиеся над розовой тканью.

Ева села, поджав под себя длинные ноги, ее белое тело трепетало. Потом она наклонилась к Лори и, мягко положив руку на ее бедро, посоветовала:

— Дорогая, тебе лучше тоже проиграть, и поскорее. И она соблазнительно улыбнулась. Разумеется, она улыбалась Лори, но все-таки улыбалась'. А ведь могла взвизгнуть и завопить: «Я не могу продолжать!» — и тогда мы с Джимом бросились бы с палубы головой вниз от разочарования.

После момента тишины, вернее, момента голой правды, когда наэлектризованный воздух неслышно щелкал, трещал и взрывался, мы продолжили игру.

— Дай мне колоду, — сказал я.

— Сдавай! — согласился Джим.

Я тасовал карты, заговорщически поглядывая на Лори.

— Проиграй! — просил я.

Она склонила набок свою белокурую головку, лукаво посмотрела на меня, показала язык и весело пообещала:

— Я постараюсь!

— Играем по пять карт, — объявил я и сдал карту «рубашкой» вниз, а следующую открыл. С первой картой ко мне пришел король, со второй — дама. Следующей картой была дама, четвертой — двойка, и вновь король. Две пары. У Джима — несчастная пара семерок, у Евы намечался стрит, а у Лори четыре червы. И тогда мы открыли пятую карту. У Лори трефовая масть — значит, пролетела.

— Ага! — обрадовался я.

Джим остался с парой семерок. А пятая карта Евы дополнила ее стрит.

Ну что ж, я проиграл носок. Лори рассталась с туфлей. Один шаг в нужном направлении сделан.

Следующую партию Ева опять выиграла. Еще один носок — и я уже сверкаю голыми пятками. А Лори отдала вторую туфлю. Я успел заметить, что Лори также не носила чулок.

Снова сдавала Ева. Она тщательно стасовала колоду, раздала по пять карт и предложила тянуть. Мы вытаскивали карты из колоды. Это была моя самая удачная партия за ночь — три короля.

— О разбойники, — причитала Ева.

— Ox, ox, — сокрушалась Лори.

— Открываем карты, — скомандовал Джим. Я открыл три своих короля. Ни у одной из девушек не было даже пары. Я выиграл.

Расстегивая рубашку, Джим сокрушенно пожаловался:

— Когда же я, наконец, начну выигрывать? Лори сказала:

— Я бы тоже хотела — в любом случае вы скоро узнаете, почему я жду хорошую карту. Я… на мне нет бюстгальтера.

Я чуть не мяукнул от восторга.

Ева почему-то уставилась в потолок, потом обратилась к Лори:

— Я помогу тебе застегнуть «молнию», дорогая.

— Ты хотела сказать, расстегнуть, — поспешно поправил я.

Лори посмотрела на меня удивленно, ее глаза цвета меда расширились и засветились.