— Значит, когда вы открыли кран, воздух начал давить на нефть и выталкивать ее вверх по трубе из «рождественской елки»?

— Элементарно. Черт, мы бы до сих пор так и не узнали, что все это липа, обман, если бы тогда успели перекрыть кран наглухо. Но нам было не до того, мы, как ты уже знаешь, спасали свои жизни. Даже Эд, профессионал, попался на удочку, не сумел второпях отличить фальшивую скважину от настоящей.

— Наверное, Аарону пришлось столкнуться с кучей проблем.

— Не проблем — у мошенника нет проблем, — а вот сложностей у него было хоть отбавляй. Например, как спрятать «рождественскую елку», разлить нефть на поверхности и укрыть, но так, чтобы комар носа не подточил. От него требовалось четкое планирование и масса усилий. Все это мероприятие обошлось ему, может, в десять — пятнадцать тысяч долларов. Но он-то ведь делал ставку на четыре миллиона. Стоило посуетиться.

Джим сказал не без усилий:

— Знаешь, Шелл, я даже рад, что там не оказалось нефти. Правда. В ближайшем будущем я застрою остров — он теперь мой, мой по закону. И я построю там Парадиз-Айленд. — Он вздохнул. — К черту нефть. Я подмигнул ему.

— Вместо этого, когда ты выйдешь отсюда, мы лучше надеремся, договорились?

— Я угощаю.

Была почти полночь, но это была совсем другая полночь, нежели та, неделю назад. Единственное сходство состояло в том, что Лори была со мной. Единственное и чудесное сходство. Все остальное было совсем по-другому. И моя квартира основательно прокоптилась сигаретным дымом.

Мы с Лори покутили в нескольких барах на Стрипе, объехали Ла-Сиенегу — словом, славно провели время. Но мы не ели. Нет, я все хитроумно рассчитал, все спланировал и приготовил заранее кастрюли и кусочки сухого спирта, чтобы готовить на них еду: сыр, хлеб, бифштекс и полно другой всякой всячины.

Слегка захмелев после экскурсии по барам, я улучил подходящий момент и предложил Лори:

— Дорогая, как ты смотришь на то, чтобы поужинать у меня дома?

Она даже и не подумала скрыть радость:

— Почему бы нет?

Наш поздний ужин начался хорошо, по сценарию. Я приглушил свет, зажег спирт, голубые язычки пламени бросали трепетный интимный свет. Все складывалось блестяще! Пока я не принялся за стряпню. Мне следовало бы догадаться, что из этого выйдет, судя по тому, как у меня получается овсянка, но я надеялся на вдохновение. Увы…

Попросту говоря, сыр подгорел, мясо обуглилось, а я сам получил ожог. Я не сумел как следует подогреть даже этот чертов коньяк в стакане. В конечном итоге я схватил жаровню и вышвырнул ее на кухню ко всем чертям собачьим!

— О'кей, — развел я руками.

Лори смеялась и, похоже, совсем не расстроилась.

— Что значит «о'кей»? — спросила она.

— О'кей. И все. — Я смотрел сердито. — К черту огонь. Я чуть было не сгорел дотла на этом проклятом острове — прошу прощения за свою бестактность, черт побери, — и теперь… б-р-р-р. О'кей. Я хочу сказать, что мы поедем куда-нибудь и поедим. Но если ты закажешь какое-нибудь дурацкое пылающее блюдо…

— Ох, Шелл, расслабься. — Она сидела на моем шоколадно-коричневом диване, откинувшись на подушки, и щурилась, как кошка у мышиной норки. — Я все равно не хочу есть. Иди сюда и расслабься.

— Я не могу расслабиться, — бурчал я. — Мужчина голоден.

Она похлопала по подушке.

— Иди сюда, Шелл.