Льюис ухмылялся. Я полагаю, сейчас он думал о точке, расположенной неглубоко под моим лбом, и о том, как добраться туда, не особенно церемонясь.

— Эй, — произнес низкий женский голос откуда-то у меня из-за плеча, — ковбои, вы определенно проводите время не очень-то весело.

— Убирайся, сука, — сказал Льюис, его загорелое лицо было неподвижно.

Ральфи выглядел непроницаемо.

— Развейтесь. Хотите купить немного дешевого сырья? — Она отодвинула кресло и села прежде, чем ее успели остановить. Она была в пределах моего неподвижного поля зрения — худая девица в зеркальных очках, темные волосы зачесаны в непослушную гриву. Она была одета в черную кожаную куртку, распахнутую так, что видна футболка, расчерченная черными и красными полосами. — Восемь тыщ за грам веса.

Льюис раздраженно фыркнул и попытался ударом выбить ее из кресла.

Каким-то образом он промахнулся, ее ладонь метнулась вверх и, казалось, на мгновение коснулась его запястья. Яркая кровь брызнула на стол. Он схватился за руку и зажал запястье так, что побелели костяшки пальцев.

Между пальцами сочилась кровь.

Но, кажется, в руке у нее ничего не было?

Льюису понадобится операция по сшивке сухожилия. Он с предосторожностями поднялся, забыв о кресле. Оно перевернулось. Парень шагнул из моего поля зрения, не произнося ни слова.

— Ему не мешало бы обратиться к врачу, — сказала она. — Ужасный порез.

— Ты даже не подозреваешь, — сказал Ральфи неожиданно усталым голосом, — в какое дерьмо ты только что вляпалась.

— Что, серьезно? Детектив. Меня так возбуждают разные детективные истории. Например, почему твой друг здесь ведет себя так тихо. Будто замороженный. Или для чего нужна вот эта штуковина, — она держала миниатюрный пульт, который непонятно как вытащила у Льюиса. Ральфи выглядел больным.

— Может быть, ты хочешь получить четверть миллиона, отдать это мне и сходить прогуляться? — Жирная ладонь поднялась, нервно провела по побледневшему худому лицу.

— Чего я хочу, — сказала она, щелкнув пальцами, и пульт стал крутиться, поблескивая, — это работу. Контракт. Твой парень повредил себе запястье. Но четверть сойдет для аванса.

Ральфи резко выпустил воздух из легких и начал хохотать, демонстрируя зубы, которые не поддерживались на уровне стандартов Кристиана Уайта. Тут она отключила прерыватель.

— Два миллиона, — сказал я.

— Мой человек, — сказала она и засмеялась. — Что в сумке?

— Дробовик.

— Грубо. — Это мог быть и комплимент.

Ральфи промолчал.

— Зовут Миллионс. Молли Миллионс. Хочешь убраться отсюда, босс? Люди начинают оборачиваться. — Она поднялась. Она носила кожаные джинсы цвета высохшей крови.

И в первый раз я увидел, что зеркальные очки были хирургической накладкой, их серебристый металл плавно поднимался с ее высоких скул, словно запечатывая глаза в глазницах. Я увидел в них двойное отражение своего лица.

— Мое имя Джонни, сказал я. — Мы возьмем мистера Фэйса с собой.

Он ждал нас на улице. Выглядел, как обычный Тех-турист, одет в синтетические шорты и дурацкую гавайку, покрытую рекламами самого популярного микропроцессора его фирмы; уютный типичный маленький человечек, такой скорее всего закончит свой путь, свалившись пьяным на стойку бара, где подают миниатюрные рисовые крекеры с гарниром из водорослей. Он выглядел в точности как человек, который будет петь гимн корпорации и плакать при этом, будет бесконечно трясти руку бармену. И сводники, и спекулянты оставят его в покое, заклеймив прирожденным консерватором.