Арабелла взглянула на него раз, другой и наконец сказала:

    — Если не ошибаюсь, мистер Филотсон?

    Путник повернулся, и в свою очередь посмотрел на нее.

    — Да, меня зовут Филотсон, — ответил он, — но я не узнаю вас, мэм.

    — Зато я вас хорошо помню, вы были учителем в деревне Мэригрин, а я — одной из ваших учениц. Мне приходилось каждый день бегать в школу из Крескома, потому что вы обучали лучше, чем наша учительница. Вы, конечно, не можете помнить меня так, как я вас. Меня зовут Арабелла Донн.

    Он отрицательно покачал головой.

    — Нет, — вежливо ответил он, — этой фамилии я не помню! Да и вряд ли мне удалось бы узнать в вашей представительной особе тоненькую девочку, какой вы, несомненно, были в то время.

    — Ну, положим, у меня всегда было достаточно мяса на костях. Сейчас я живу здесь у друзей. А знаете, за кем я была замужем?

    — Нет!

    — За Джудом Фаули, тоже одним из ваших бывших учеников… Кажется, одно время он посещал вечернюю школу?.. Если не ошибаюсь, вы встречались с ним и после…

    — Боже, боже мой! — воскликнул Филотсон, теряя всю свою чопорность. — Вы — жена Фаули? Да… да… у него была жена. И он, насколько я помню…

    — Развелся с ней, так же как вы развелись со своей… Только у него, пожалуй, были на это более основательные причины.

    — В самом деле?

    — Может, он и прав, что поступил так. Это оказалось лучше для нас обоих, потому что я вскоре снова вышла замуж, и все шло прекрасно, пока — совсем недавно — не умер мой муж. А вот вы поступили неправильно.

    — Нет, правильно! — возразил Филотсон с внезапно вспыхнувшим раздражением. — Хоть мне и не хотелось бы говорить об этом, но я уверен, что поступил правильно, справедливо и с моральной точки зрения — честно. Я пострадал за свои поступки и взгляды, но не отступлюсь от них, пусть даже потеря жены повлекла за собой многие другие потери.

    — Вы лишились из-за нее места в школе и хорошего заработка, не так ли?

    — Мне не хочется говорить об этом. Недавно я вернулся сюда, в Мэригрин.

    — И снова ведете школу, как раньше?

    Тяжелое горе, угнетавшее его, заставило, его заговорить.

    — Да, я веду школу, — ответил он. — Как раньше? Нет. Меня толька терпят. После надежд, которые я лелеял, и успешного продвижения по службе это последнее прибежище — возвращение к нулю со всеми проистекающими отсюда унижениями. Но все-таки это пристанище. Мне нравится уединенность места, и священник здешнего прихода, знавший меня еще до того, как я, выражаясь чужими словами, поступил так эксцентрично со своей женой и этим погубил свою репутацию учителя, согласился принять мои услуги, несмотря на то что остальные школы закрыли передо мной свои двери. Вот почему, хотя мне и платят пятьдесят фунтов в год, после того как всюду платили двести, я предпочитаю работать здесь, а не ехать в другое место, рискуя подвергнуться прежним нападкам.

    — Вы правы. Душевный покой — наша постоянная радость. Ей пришлось не лучше вашего.

    — Вы хотите сказать, что ее жизнь сложилась неудачно?

    — Как раз сегодня я случайно встретилась с ней в Кеннетбридже.