Хуан сразу решил, что это один из высших предводителей талибов, а в чемоданах – видеоаппаратура для съемки казни пленного солдата. Это подтвердилось, когда один из стражей положил длинный ящик на землю и поднял крышку. Предводитель талибов нагнулся и достал оттуда большой изогнутый меч, прямо-таки из «Тысячи и одной ночи», под восторженный рев остальных. Утонченность не считалась достоинством у этих людей.

Кабрильо описал остальным то, что видел.

– Думает кто-нибудь так же, как я? – спросил он.

– Что нарушил слово, – ответил Линк, – данное себе после выхода из Тора-Боры, никогда больше не появляться в этой части мира?

– Да, это так, – ответил Хуан со смешком. – Но я думал, захватить автобус будет гораздо легче, чем топать двадцать километров обратно к нашему внедорожнику. Мы хотели вызволить парня. Он явно весит не больше сорока килограммов. Сомнительно, что сможет пройти такое расстояние. Похищение автобуса покончит со всеми сомнениями.

– По мне, идея хорошая, – согласился Эдди Сенг.

– Линда?

– Насколько у автобуса полон бензобак? Удастся ли нам выехать отсюда?

– Заправочных станций здесь нет, поэтому они должны иметь возможность доехать хотя бы до Ланди-Котала, города на пакистанской стороне Хайберского прохода, а может, и до Пешавара.

– Логично, – кивнул Линк.

Линда тоже кивнула, потом вспомнила, что ее никто не видит.

– Согласна. Захватываем автобус.

По глубокой долине разнесся призыв муэдзина к вечерней молитве, люди с городской площади и из деревни пошли к полуразрушенной мечети. Стражи остались у здания, где содержали пленного солдата, и никто не вышел из дома, где находился Сети.

Генератора в городе не было, поэтому, когда сумерки сгустились, зажглись лампы, испускающие слабый свет сквозь грязные окна. В обоих домах, за которыми велось наблюдение, такие лампы имелись. Керосин стоил дорого, поэтому в течение часа их гасили одну за другой. Как и во всем мире, жизнь этих людей управлялась величавым вращением Земли.

Кабрильо и его команда продолжали наблюдать за спящим городом через очки ночного видения. Двое охранников оставались начеку еще час, потом погрузились в сон. Ничто не двигалось, не было ни дыма из труб, ни бродячих собак – ничего.

Они выждали на всякий случай еще час, потом поднялись из своих одиночных окопов. У Хуана, когда он потянулся, хрустнуло несколько суставов. За столько часов неподвижности в холодном воздухе он совершенно окоченел. Как и остальные, Хуан с минуту разминался, двигаясь медленно, чтобы не привлекать внимания, по системе тай-чи.

Команда передвигалась налегке, несла едва достаточно оружия и снаряжения, чтобы провести одну ночь на склоне горы. У всех были штурмовые винтовки «РЕК-7» с тактическими фонариками под стволом, но пистолетами каждый вооружался по своему усмотрению. Кабрильо нравился «ФН-57Н» в наплечной кобуре, с которого легко снимается глушитель.

Местность была сильно пересеченной, с булыжниками, ступив на которые можно вывихнуть лодыжку, и кучками камешков, которые, задень их ногой, могли покатиться вниз шелестящей лавиной, поэтому команда шла осторожно, каждый прикрывал того, кто рядом, и кто-то постоянно наблюдал, нет ли в деревне движения.