— Хорошо. Может, ты мне все же объяснишь, почему оказался здесь, Рекс? Надо полагать, у тебя нашлась бы дичь и поближе.

Он оперся ладонями на кухонный стол и откинулся назад. Чуть наклонив голову, он долго и пристально всматривался в ее лицо.

— Насколько я могу судить, эта дичь еще даже не поймана.

— Неужели? С такой приманкой? — Она скользнула взглядом по красивому улыбающемуся лицу.

Его улыбка стала насмешливой.

— Значит, ты скоро на нее попадешься, так?

— Я ее отведала, — едко отозвалась она. — Она не пришлась мне по вкусу.

Тут он возмущенно выпрямился, гневно сверкнув глазами.

— Неужели? Как ты меня провела! Той ночью тебе вовсе не хотелось меня отпускать! Разве не так?

Его укол попал в цель, но Джейн не собиралась признаваться ему в этом.

— Мимолетная слабость! Со всяким бывает.

— Ох, перестань глупить. Мне противна эта перепалка. Если бы ты только смогла отбросить свое предубеждение, ты бы увидела, что я ехал в такую даль не для того, чтобы просто обольстить тебя. Черт подери, я искренне хотел тебя видеть.

— Нет у меня никакого предубеждения! — негодующе возразила она. — А если бы и было, то не без оснований.

— О да. Опять эта старая песня. «Меня обидели. — Он великолепно передал интонации беспомощной женщины. — Меня, бедняжечку, обесчестили. Все мужчины — негодяи, и я буду ненавидеть их до самой смерти!»

Он вскинул руки к небу, а потом вызывающе упер их в бока.

Девушка застыла. Такая насмешка должна была бы привести ее в страшное негодование. Она должна была бы возмутиться до глубины души. А вместо этого у нее задрожал подбородок, и она с трудом удержала рвавшийся у нее из горла смех. Издав какой-то невнятный звук, она стремительно отвернулась, сжав руками край кухонной мойки.

— Джейн… — На ее плечи неожиданно легли его нежные руки. — Извини… Я не хотел причинить тебе боль. Пожалуйста… Не надо плакать, милая.

Это «милая» почти ее добило. Она глубоко вздохнула, борясь с истерическим хохотом. Он говорил так смешно, почти как сам Ретт Батлер из «Унесенных ветром». Ей безумно хотелось ответить ему «не дури» и поцеловать прямо в губы.

Несколько секунд она не двигалась, втайне наслаждаясь его прикосновением, а потом, вздохнув, повернулась к нему лицом.

— И ты меня извини, — хрипловато проговорила она. К сожалению, ей не удалось спрятать озорной блеск глаз.

— Джейн Мартон! — укоризненно покачал он головой. — Да ты ведь плутовка!

Она рассмеялась:

— Я не виновата. Ты воззвал к моему чувству юмора.

— Ты хочешь сказать, что оно у тебя есть?

Она собралась, было, ударить его в грудь, но он поймал ее кулак. Мгновение он прижимал его к своему сердцу, а потом поднес к губам. Глядя ей прямо в глаза, он разогнул палец за пальцем и, наконец, прижался ртом к ее ладони. У нее перехватило дыхание. Кончик языка легко коснулся нежной кожи, и по руке словно пробежал ток.

Она инстинктивно попыталась отдернуть руку, но он притянул ее обратно, и его резкое движение заставило ее прижаться к нему.

Дура, дура! Именно это ему всегда прекрасно удается. Именно за этим он и приехал, пусть и бесконечно уверяет ее в обратном. Оттолкни его, пока не поздно!

Она ощущала прикосновение его горячих губ. И ее кожа вдруг тоже стала горячей. Ее бросило в жар. Она покачнулась, утопая взглядом в его глазах. Отпустив ее пальцы, он крепко прижал ее к себе.