Но не имеющая ясной и привлекательной идеологии, харизматических и упорных лидеров, подобия плана (а не его бюрократической замены-суррогата) реинтеграция на просторах СНГ завязнет в мелочных спорах и в обычной готовности видеть источник своих неудач не в себе, а в соседе. Проза жизни будет заключаться в том, что НАТО, вопреки восточным ламентациям, расширится до Буга и Карпат. При этом Запад, не допуская в свой лагерь, будет все же выдавать России антиаллергены в виде займов МВФ, в виде полудопуска на раунды "восьмерки", в виде давосских шоу, фондов, льготных контактов и т.п. Восточная Европа станет зоной влияния Запада, Украина — полем довольно жесткой битвы, Прибалтика — западным бастионом. Российская тяжелая промышленность опустится на дно, но не оскудеет труба трансконтинентального газопровода и часть нефтегазодолларов смягчит евразийский пейзаж. Русская интеллигенция разорится (9\10) или уедет (1\10), властителями дум на короткий период станут специалисты по лизингу и маркетингу, а затем воцарится смягченный вариант компрадорской философии. Материально-моральные-идейные различия между двумя столицами и российской провинцией, а не мечты о сверхдержаве станут главной проблемой и темой.

Усеченная, замиренная Россия в границах 1992 г. будет постепенно терять рынки в соседних странах, международное влияние и даже исконную любовь 25 миллионов зарубежных русских, отверженных в странах своего проживания. Россия перестанет быть одним из бастионов мировой науки, она станет бедным потребителем второсортных товаров из Европейского Союза, превращаясь постепенно из субъекта в объект мировой политики. Скорее всего, очевидцы не ощутят драмы: погружение будет медленным и, возможно, смягченным западной благотворительностью. Но определенно закроется петровская глава русской истории.

Очертим другую крайность. Второй вариант: ожесточение. Если Запад не ощутит опасность ожесточения России, в мировом соотношении сил могут проявить себя новые антизападные тенденции. Мечтания российских западников рухнут окончательно. НАТО, таможенные барьеры и визовые запреты встали на пути России в западный мир. Логика западной политики фактически предполагает отторжение России в северную и северо-восточную Евразию.

Что остается России? Профессор стратегических исследований Колледжа армии США С. Бланк приходит к выводу: “Лишенная обещанной ранее зарубежной помощи, потрясенная незавершенными преобразованиями внутри, Россия, если подходить к делу реалистически, едва ли готова продолжать следовать самоубийственному рыночному романтизму. Движимая внутренними процессами, Россия отвергнет предназначенное ей “место” в новом мировом порядке и тем самым поставит под сомнение стратегию Запада”.^*

России придется устраивать свою судьбу собственными усилиями, мобилизуя как оставшееся влияние в рамках СНГ, так и за счет поиска союзников вне элитного западного клуба — прежде всего в Азии, в мусульманском, индуистском и буддийско-конфуцианском мире. В этом случае Россия снова восстанавливает таможенные барьеры с целью спасения собственной промышленности. С той же целью она просто обязана будет заново выйти на рынки своих прежних советских потребителей в Средней Азии и Закавказье и, по мере возможности, в восточно-славянском мире. Прежние военные договоры с Западом потеряют силу. Парижский договор 1990 г. о сокращении обычных вооружений будет восприниматься как величайшая глупость всех веков. (Ведь Горбачев подписал его, уже загоняемый Ельциным в угол, едва ли не в состоянии стресса. И главное — подписал его в связке с Хартией о новой Европе, безблоковой, свободной, стремящейся к единству. Где эта Хартия? Почему блок НАТО существует и расширяется?) Россия восстановит способность массового выпуска стратегических ракет с разделяющимися головными частями, создаст новые закрытые города, мобилизует науку. Ростки федерализма увянут, окрепнет унитарное государство с жесткой политической инфраструктурой, что предопределит судьбу прозападной интеллигенции.