Во второй половине века американский мир строился на двух основаниях — американо-западногерманском военном соглашении, выработанном во время оккупации, и на договоре США с Японией 1951 года. Как признают сейчас американские стратеги, “советская мощь была важным, но второстепенным — если сравнивать ее с германской и японской мощью — вызовом для американской стратегии. В условиях, когда вся Япония и большая часть Германии с середины 50-х годов находились в зоне влияния США, баланс сил был настолько против Советского Союза, что Москва имела очень малые шансы выиграть холодную войну... Теперь, оглядываясь назад, мы видим, насколько сложным было положение Москвы; Запад должен был действительно играть бездарно, чтобы с такими картами не выиграть”^*.

Возможно лучший исследователь современной дипломатической истории Дж. Л. Геддис: “Не многие историки готовы отрицать сегодня, что Соединенные Штаты были намерены доминировать на международной арене после второй мировой войн задолго до того, как Советский Союз превратился в антагониста”^*. Консультант исследовательского центра “РЭНД корпорейшн” К.Лейн: “Советский Союз был значительно меньшим, чем это подавалось ранее, фактором в определении американской политики. На самом же деле после второй мировой войны творцы американской политики стремились создать ведомый Соединенными Штатами мир, основанный на превосходстве американской политической, военной и экономической мощи, а также на американских ценностях”^*.

Американская глобальная экспансия середины ХХ века стала опираться на две существенные, приобретенные в ходе войны основы. Первая, европейская – оккупация значительной части Германии – империалистического соперника, который бросал вызов Америке и в первую, и во вторую мировые войны. Вторая основа – азиатская. Это разгром и оккупация территории тихоокеанского противника – Японии. 10 августа 1945 г. государственный секретарь Дж. Бирнс заявил членам кабинета, что в Японии не будут повторены ошибки, допущенные при создании оккупационного режима в Германии. Г. Трумэн писал: “Мы хотели, чтобы Япония контролировалась американским командующим... Я был полон решимости не повторить в случае с оккупацией Японии нашего немецкого опыта. Я не хотел совместного контроля или раздельных зон”^*.

Успешное продвижение Красной Армии, освобождавшей Корею от японского ига, вызвало в Вашингтоне почти панику. Координационный комитет госдепартамента, военного, а также военно-морского министерств срочно составил рекомендации государственному секретарю Дж. Бирнсу о необходимости передислокации американских войск в Корее так далеко на север, насколько это было возможно. Это являлось сложной задачей. Из Вашингтона требовали попытаться продвинуться до 38 параллели, что при имевшихся у США материальных возможностях было практически неосуществимо. У Советского Союза, если бы он захотел вести себя, не учитывая мнения и желаний союзника, была полная возможность продолжать движение на юг. Демонстрируя союзническую солидарность, СССР согласился с американскими пожеланиями.^*

На западе американцы закреплялись на евразийском континенте, прежде всего в Германии. На востоке плацдармом для американского влияния должны были служить Китай и Южная Корея. На территорию последней прибыла 24-я армия США, и ее командир генерал Дж. Ходж, к разочарованию освобожденных от японского владычества корейцев, объявил в сентябре 1945 г., что японский генерал-губернатор и японские власти на определенное время сохранят свои функции. Созданная из коллаборационистов совещательная комиссия воспринималась населением Кореи как японский гнет.