– В то утро, когда ты сказала, что должна поехать в Париж, я словно с цепи сорвался. Я не мог думать об этом спокойно. Ты покидала меня, как и она, но я уже знал тогда, что люблю тебя в тысячу раз больше, чем эту женщину, давшую мне жизнь.

– Но ты ведь знал, что и я люблю тебя. – Дори пыталась говорить спокойно, но голос ее дрожал. – Я всегда тебя любила.

Филип посмотрел на Дори.

– Я не верил, что твоя любовь существует на самом деле. Теперь ты выслушала мое признание. Надеюсь, ты слушала внимательно. Больше я никогда не позволю себе такую слабость.

– Тебе не придется этого делать, – пообещала Дори. – Тебе не обязательно было рассказывать мне…

– Нет, я должен был. – В улыбке Филипа больше не было горечи. Только нежность и немного грусти. – Ты сказала, что не доверяешь мне. Трудно доверять, не понимая. Раньше мне ничего не стоило солгать женщине. Но только не теперь. – Он поднес к губам руку Дори.

– Это правда? – В глазах ее блестели слезы. – Пожалуйста, пусть это будет правдой.

– Никогда в жизни я еще не был так серьезен, – торжественно произнес Филип. – Помнишь, в то утро на скале я рассказывал тебе, какие чудеса несет людям вода? «Капля прозрачной чистой воды – и расцветет пустыня», – вспомнила Дори.

– Я сам был подобен пустыне, пока ты не вошла в мою жизнь. – Филип улыбнулся. – И даже не понимал этого. Ты пронеслась по пустыне подобно грозе, напоила землю живительной влагой и вернула меня к жизни.

– Никогда еще меня не сравнивали с ирригационным проектом. Теперь я верю, что ты относишься ко мне серьезно.

– Тебе хотелось бы более живописных сравнений? Мне не слишком приятно сравнивать себя с мрачным богом подземного царства, но ты очень даже похожа на Персефону. Ты принесла мне весну, Дори. Каждый день, каждую минуту ты приносишь мне тепло и свет. – Голос его стал хриплым от волнения. – Пожалуйста, не отбирай у меня весну, Дори.

– Ты уж остановись на чем то одном. То ты пустыня, то бог подземного царства.

– Я не бог и не пустыня, Дори. Я просто мужчина, который хочет разделить с тобой свою жизнь. Хочет быть твоим другом, твоим любовником, отцом твоего ребенка.

– О, Филип! – Дори упала в его объятия. – Ты ведь знаешь, что ты – не просто мужчина. Ты для меня – весь мир.

– Правда? – тихо спросил Филип и нежно погладил ее по волосам. – Так ты останешься со мной?

– Останусь, – пробормотала Дори, уткнувшись в его широкую грудь. – Теперь, если захочешь от меня избавиться, тебе придется связать меня и отправить из Седихана в сундуке.

– Не думаю, что когда нибудь воспользуюсь этой идеей. – Филип усмехнулся. – Некоторые представители дипломатических кругов считают меня варваром, но даже для меня существуют границы дозволенного. Кстати, тебе не вредно сидеть, поджав ноги? Это не повредит ребенку?

– Ребенок… – Дори отстранилась, чтобы видеть лицо Филипа. – У меня будет ребенок. Разве это не чудесно?

– Это просто восхитительно! Но вид у тебя такой, словно ты только сейчас поняла, что станешь матерью.

– Я действительно только сейчас осознала все это в полной мере. Господи, а что, если бы я снова упала с Эдипа? Ведь это могло повредить ребенку!

– Слава богу, этого не произошло, – нежно произнес Филип.

– Но ведь могло произойти. Мне вообще нельзя больше ездить верхом!

– Я прикажу доставить сюда гинеколога, и послушаем, что он скажет по этому поводу. Но к Эдипу ты больше не подойдешь.