Версальские мужчины, как правило, смотрели свысока на всякого, кто не был похож на них. Мне думалось, что и улыбки у них были особые – «версальские улыбки»: нечто среднее между легким удивлением и скукой. С их губ постоянно была готова сорваться какая нибудь остроумная колкость, что являлось отличительной чертой всех придворных.

Человек, вышедший из за дерева, явно не принадлежал к числу версальских мужчин, о чем свидетельствовала хотя бы его борода. Он улыбался, но вовсе не «версальской улыбкой». Его улыбка была мягкой и в то же время серьезной. Судя по всему, этот человек думал, прежде чем что то сказать, и не бросал слова на ветер.

– Фредди, ты отбрасываешь тень, – улыбнулась мама, когда он приблизился к нам и поцеловал протянутую ему руку.

Он поцеловал и мою руку, снова поклонившись.

– Тень? – переспросил он.

Голос у него звучал тепло, с некоторым рокотом; голос моряка или солдата, но не утонченного придворного.

– Черт побери, должно быть, теряю чутье.

– Надеюсь, Фредди, что ты ошибаешься, – засмеялась мама. – Элиза, познакомься с мистером Уэзероллом. Он англичанин. Мой коллега. А ты, Фредди, познакомься с моей дочерью Элизой.

Коллега? Что то типа советника, может быть? Как папины «во́роны»? Нет, на них он был совсем не похож. Хотя бы тем, что взгляд его не был суровым.

– Очарован, мадемуазель, – хрипло произнес мистер Уэзеролл.

Английский акцент придавал слову «мадемуазель» некий шарм.

Мама перестала улыбаться. Ее взгляд сделался серьезным.

– Элиза, мистер Уэзеролл является нашим доверенным лицом и защитником. В случае необходимости ты всегда можешь обратиться к нему за помощью.

– А как же отец? – спросила я, испытывая некоторое замешательство.

– Отец горячо любит нас обеих и охотно отдал бы за нас свою жизнь. Но мужчин, занимающих столь высокое положение, как твой отец, необходимо оберегать от дополнительных забот о близких. Потому, Элиза, я и прибегаю к помощи мистера Уэзеролла. Незачем беспокоить твоего отца делами, касающимися женской части нашей семьи. – Мамин взгляд стал еще серьезнее. – Незачем беспокоить твоего отца. Ты это понимаешь, Элиза?

– Да, мама.

Мистер Уэзеролл понимающе кивнул.

– Мадемуазель, я здесь, чтобы служить вам, – сказал он.

– Благодарю вас, месье, – ответила я, делая реверанс.

Взявшийся как будто из ниоткуда Царапка радостно завилял хвостом, приветствуя мистера Уэзеролла. Оба явно были давними приятелями.

– Жюли, мы можем поговорить? – спросил наш защитник, вновь надевая треуголку.

Они с мамой пошли рядом. Я отставала от них на пару шагов. Взрослые говорили вполголоса, и до меня долетали лишь обрывки их разговора. Я слышала слова «великий магистр» и «король», которые ничего для меня не значили в то время. Только с годами эти слова обрели смысл.

А затем случилось нечто неожиданное.

Все это было так давно, что я не помню точной последовательности событий. Кажется, в какой то момент мама и мистер Уэзеролл замерли и напряглись, а Царапка ощетинился и зарычал. Затем мама резко повернулась. Я проследила за ее взглядом и увидела… волка. Он находился слева от меня, в кустарнике. Черный с серыми подпалинами, он стоял не шелохнувшись и голодными глазами смотрел на нас.

Мама резко выдернула руку из муфты. Блеснуло лезвие. Она мигом оказалась рядом со мной, заслоняя меня своим телом. Я инстинктивно схватилась за подол ее одежды. Выставив руку с кинжалом вперед, мама смотрела на волка.

Наискосок от нас мистер Уэзеролл держал за загривок ощетинившегося Царапку. Другой рукой англичанин тянулся к мечу, висевшему у него на поясе.

– Погоди! – скомандовала мама.