XIV

Но судьба, как всегда, пришла на помощь англичанам.

Случаю действительно было угодно, чтобы в этом городе жило в три раза больше англичан, чем французов, и англичане, увидев, что город осажден соотечественниками, схватили капитана по имени Тассар де Гинь и открыто объявили, что убьют его, если он вместе с ними не перейдет на английскую сторону.

Тассар был храбрым, но проявлял мужество лишь тогда, когда смерть казалась ему оправданной и была его недругом на поле битвы, а не тогда, когда она, словно вор, убивает вас в ночи и отбирает у вас, мертвого, все, чего вы не отдали бы ей живым.

Поэтому Тассар де Гинь сделал так, как того хотели захватившие его люди; в награду за это англичане, снова ушедшие на Энбон, оставили его капитаном города, но все-таки не оказали ему полного доверия и укрепили гарнизон достаточным количеством солдат, дабы он не нарушал принятых им новых обязательств.

Узнав об этом, мессир Карл Блуаский поклялся, что он так этого не оставит, поэтому он разослал письма своим приверженцам, сеньорам Бретани и Нормандии, и откликнулось так много воинов, что ему удалось собрать тысячу шестьсот латников и двенадцать тысяч пехоты.

В этой армии было четыреста рыцарей — среди них, по крайней мере, двадцать три баронета, — которые сразу же осадили город Ла-Рош-Дерьен.

Осажденные, понимая, что они не в силах устоять против такой массы войск, слали гонца за гонцом к графине Монфорской, с просьбами о подкреплении.

Графиня в свой черед собрала тысячу латников и восемь тысяч пехотинцев, поручив командовать ими Тома д’Ангурну, Жану д’Артюэлю и Танги дю Шателю.

Выступая в поход, три рыцаря обещали ей, что они не вернутся до тех пор, пока не снимут с города осаду.

Люди графини, подойдя к французской армии на два льё, разбили лагерь на берегу реки Жоли, намереваясь наутро дать бой; но мессир Тома д’Ангурн и Жан д’Артюэль, отдохнув немного, не смогли усидеть на месте и, взяв примерно половину своих воинов, которых бесшумно вооружили и усадили на коней, ровно в полночь атаковали один из флангов армии Карла Блуаского.

Они причинили великий урон, круша все на своем пути и убивая, но не сумели вовремя отойти; вся французская армия тоже успела вооружиться, и англичанам пришлось вступить в битву, навязанную им свежими, вновь прибывшими войсками.

И тут англичане уступили.

Мессир Тома д’Ангурн был дважды ранен и взят в плен; в конце концов он остался в руках французов; Жану д’Артюэлю с кучкой своих людей удалось бежать, но большая часть его солдат погибла или была пленена.

В те минуты, когда Жан и его спутники, вернувшиеся в лагерь, рассказывали Танги сию печальную новость, сир Гарнье де Кадудаль, не сумевший подоспеть раньше, прибыл со своей сотней латников.

— Что происходит? — спросил он.

Ему поведали о неудаче, которую потерпели люди графини.

— Ну и что ж такого? — снова спросил он.

— Вам легко так говорить, — ответил Жан д’Артюэль. — Сразу видно, мессир, что вы приехали сию минуту и вам, в отличие от нас, не пришлось сражаться с тринадцатью тысячами солдат.

— Пустяки! — возразил Гарнье. — Вы знаете, что нам надо сделать?

— Слушаем вас.

— А последуете ли вы моему совету?

— Да, если он будет хорош.

— Быстро вооружите всех ваших всадников и пехоту. Ваши враги отдыхают после победы и, конечно, не ждут вас. Воспользуемся их беспечностью и атакуем их; в успехе я ручаюсь.

Совет был хорош, и его приняли.

Все взялись за оружие. Кавалерия шла впереди, за ней следовала пехота. Солнце взошло в те минуты, когда они атаковали французский лагерь, где солдаты спали в полной безмятежности.