— Она хорошенькая. Она приходит навестить тебя?

Карлос покачал головой и поставил фото на место.

— Ей мать не позволяет. Я бомбил машины, понимаешь, но меня поймали. Три года схлопотал. Моя жена сказала мне, что не хочет, чтобы ее ребенок рос, зная, что отец в тюрьме. Она сказала ей, что я умер.

Эван почувствовал сочувствие.

— Сожалею, — сказал он. Карлос устало пожал плечами.

— По крайней мере, у меня есть Иисус. Иногда этого почти достаточно.

Эван избегал Карла и компанию остаток дня, до тех пор пока всех не выгнали на спортплощадку для вечерних упражнений. Эван постоянно держал группу сторонников идеи t. превосходства белых в поле зрения и старался не вздрагивать, когда его кто-нибудь задевал. Каждый мускул в его теле был напряжен в ожидании неизбежного нападения. Когда он проходил мимо них, из-за столба вышел Карл с одной из его тетрадей в руке. Он зачитал вслух отрывок из дневников, как телевизионный евангелист читает выдержку из Библии: «Сегодня я нашел свидетельство о смерти моего деда. Он умер в дурдоме, как и мой отец. Хоть мама и отрицает это, все же она боится, что я закончу как они». Рик зашелся смехом.

— Ну и придурок! — крикнул он вслед Эвану. — Эй, урод! Эй, псих!

К Рику присоединились остальные скинхеды, провожая Эвана куриным кудахтаньем.

Во дворе Эван нашел Карлоса и сел рядом с ним на бордюр. Несколько заключенных занимались со штангой и гантелями. Вокруг Карла снова собралась группа скинхедов, превосходящая по численности любую другую банду во дворе. Они холодно посматривали на Эвана.

Наблюдая за ними, Эван заметил, что Рик передал Карлу какой-то предмет с замотанной медицинским пластырем ручкой. Он посмотрел вокруг в надежде, что надзиратели заметят, но никто из них не обратил на это никакого внимания.

— У меня слишком мало времени, — подумал он вслух. — Этот лысый ублюдок воткнет мне перо в спину при первой же возможности.

— Тогда тебе придется научиться не спать по ночам, — сказал Карлос, докуривая сигарету.

Эван покачал головой.

— Мне надо подумать. Я могу изменить это. Я могу использовать те страницы, что у меня есть… Мне просто надо придумать, как именно.

Карлос удивленно посмотрел на него.

— О чем это ты? Твои тетрадки ни хрена не будут стоить, если тебя убьют, старик. Школьные дневники тебе не помогут выпутаться из дерьма, в которое ты влез с Братством, и если ты так не считаешь, то тогда ты настоящий псих, как они и говорят.

Он повернулся к Эвану спиной. Теперь к нему была обращена фигура распятого Христа, помещенная в центр коллажа из картин, изображающих адские мучения.

Эван вспоминал оставшиеся записи, которые можно было использовать, и подумал над словами Карлоса, сказанными ему в камере.

— Ты ведь религиозный человек. Ты веришь в то, что пути Господни неисповедимы, так?

Карлос докурил сигарету и отшвырнул окурок в сторону.

— Конечно.

— Я спросил потому, что, как мне кажется, Он послал меня в твою камеру не просто так. Мне кажется, что Господь хочет, чтобы ты мне помог.

Карлос покачал головой.

— Черт, я знал, что ты ненормальный.

— Я не вру, — сказал Эван, наклонившись к нему поближе. — Иисус говорит со мной в моих снах.

— Ага. Конечно, — усмехнулся Карлос.

— Спорю на пачку сигарет, что смогу доказать это.

Что-то в голосе Эвана заставило Карлоса согласиться. Он был заинтригован.

Глава девятнадцатая

Эван наблюдал за выражением глаз Карлоса, когда объяснял ему, как именно происходят затмения его памяти.