– Надеюсь, ты не собираешься демонстрировать фильм на Венере?

– Пожалуй, на роль главного героя-любовника можно пригласить Керри Уайлдера. Его рост все-таки метр девяносто. И вот они безумно влюбляются друг в друга. Ну как?

– Каким же образом им удается преодолеть столь существенную разницу в габаритах?

– Ну и глупый же ты...

– Понял. Твои сценаристы это подработают.

– Как ты находишь мою идею в целом?

– Я нахожу ее отвратительной, Гарри.

Гарри с надеждой воззрился на Аралию, на которую до той поры не обращал никакого внимания.

– А как думаешь ты, куколка?

– По-моему, это просто чудесно, Гарри... то есть мистер Фелдспейн. Мне правда очень нравится.

– Зови меня просто Гарри.

Я расслабился, разленился и не знал, что дальше делать с собой. Подобное чувство неприкаянности, полнейшей разбалансированности время от времени посещает каждого. Так я думаю.

Я вспомнил о последней встрече с Аралией, которая состоялась не далее как вчера, в воскресенье. Она была мимолетна. Аралия подписала контракт с Фелдспейном, позволявший ей появляться «на публике». Мы сидели в моей гостиной, как обычно, на диване. Она была полностью одета, упакована для близящегося турне по стране в качестве обладательницы титула «Мисс Обнаженная Америка».

Мы пожали друг другу руки. Вот так просто пожали руки.

– Это было восхитительно, Шелл. Поистине восхитительно!

– Да, по крайней мере одна сторона всей этой истории была действительно восхитительна, – согласился я, задерживая в своей руке ее теплую, ласковую руку.

– Мы еще увидимся. И не раз.

– Ну конечно! Мне подбросить тебя или...

– О, я совсем забыла тебе сказать. За мной заедут.

– Да? И кто же? Впрочем, не отвечай.

– Ты – великолепный парень, Шелл. Просто великолепный. Я правда так думаю. Мой благородный принц Хунг Хоу.

– О да-а! Искусный умелец по части sayonara, которому теперь предстоит освоить seppuku.

– Боже! Неужели уже так поздно? Пока, дорогой. Увидимся.

Легкий поцелуй в щеку, и она выпорхнула из номера. Я не проводил ее до дверей гостиницы или до машины. Я просто... просто стоял как истукан посреди пустой комнаты. Было такое ощущение, будто окружавший меня красочный, живой мир померк. Комната вдруг сразу стала пустой и холодной.

Сейчас, в первый понедельник октября, или первого октября в понедельник, я стоял почти на том же самом месте в гостиной, где накануне получил прощальный поцелуй Аралии. Чувствуя себя совершенно потерянным. Во мне как бы кончился завод.

Аралии позвонить я не мог. Но, в конце концов, она – не единственная девушка в мире. Спустя десять минут после третьей неудачной попытки заполучить подружку я положил трубку, мысленно послав всех женщин на свете к черту.

Мевис была приветлива и дружелюбна, но сказала, что сейчас «никак не может», не объяснив – почему.

Вторая была счастлива слышать меня, но как раз готовилась к поездке в Нью-Йорк, где ей предложили место модели. Третья – и того хуже. Выскочила замуж.

Все это, вместе взятое, отнюдь не повысило мне настроения и ввергло в состояние, близкое к лихорадке. Я чуть ли не физически ощущал, как унылый ветер свистит в костях моего скелета. Жизненное межсезонье всегда горько.

Конечно, хорошо быть несгибаемым оптимистом. Таким абсолютно положительным, уверенным в себе, оседлавшим жизнь и держащим руку на ее пульсе.

Однако не каждому удается скрутить в бараний рог гидру печали, да так, чтобы она ужалила себя за хвост, прогнать промозглый ветер из костей, заставить мир ожить и снова завертеться в нужном тебе направлении.